– Что-что? – послышался голос отца. – Какая еще женщина?
– Женщина я.
Удары прекратились, остались два торопливых голоса. Затем – молчание. Затем – шипящий возглас отца:
– Сикуха!
Переворот: похоже, что он переменил сестре позу.
– А ну, говори, блядь! Сраная ты блядь или нет? Сраная? Сраная? – и вновь понеслись свистящие звуки ударов.
Нет, не сработал аргумент, даже столь непонятный и странный, словно самый настоящее заклинание колдуньи. Сестра была избита настолько жестоко, что не могла утром встать, и в школу она на другой день не пошла.
7
Жабра жил на первом этаже – вот почему он долго не мог научиться считать старше шести.
– Семь! – хотелось ему воскликнуть, когда нога в сандалии зависала над несуществующей ступенькой, но зачем же говорить семь, когда эта маленькая недоделанная лесенка, ведущая от двери подъезда на площадку, заканчивалась? Скучно жить на этом свете, как сказал поэт.
