– Ну вот, это именно то, что надо, – тихо произнес Аллейн.

– Да, но вчера крышка пианино была задрапирована шелковым полотном и украшена пятью горшками с геранью, – возразил Найджел.

– Поэтому вы полагаете, что это было сделано вчера вечером? – поинтересовался Аллейн.

– Мне неизвестно точное время, но, думаю, это сделали перед тем, как мы все собрались в ратуше.

Аллейн, нахмурившись, посмотрел на Найджела, который был уже во власти новой идеи.

– Абсолютно верно, – демонстративно заявил Басгейт, – никто не мог передвинуть горшки после шести часов тридцати минут.

– Полностью с вами согласен, – поддержал его старший инспектор. Старый телефон еле слышно зазвонил. Генри вздрогнул и сделал шаг вперед.

– Лучше я сниму трубку, – сказал Аллейн, – уверен, это звонят мне.

Старший инспектор пересек сцену, зажег свет и пошел в левую гримерку. Телефон издавал странный писк, пока он не снял трубку.

– Алло?

– Мистер Аллейн? Это Дина Коупленд. Кто-то хочет поговорить с вами из Чиппинга.

– Спасибо.

– Соединяю, – сказала девушка.

Раздался щелчок, и раздался голос сержанта Ропера:

– Ропер, сэр. Я подумал, что должен найти вас, так как Файф все еще спит здесь. У меня есть к вам небольшое дело в форме только что произведенного ареста, о котором я хочу вам сообщить, сэр.

– В форме чего?

– Его зовут Саул Трантер, а по профессии он самый ловкий браконьер из всех. Но нам все-таки удалось его поймать. И сейчас он сидит рядом с неопровержимыми доказательствами своей вины в виде двух фазанов.

– Что за черт, – начал возмущаться Аллейн, но тут же взял себя в руки. – В чем дело, сержант?

– Этот парень утверждает, что у него есть информация, которая заставит суд подумать, прежде чем отправить его в тюрьму, которая плачет по нему последние два года. Мне он ничего не хочет говорить, сэр. Но настойчиво требует встречи с вами. Сейчас нам придется отправить его в камеру…

– Я пришлю к вам мистера Басгейта, Ропер. Спасибо вам. – Аллейн повесил трубку и долго смотрел на телефон.

– Придется выяснить, в чем же там дело, – произнес он и вернулся в зал ратуши.

– Эй, – окликнул он всех, – а где мистер Генри?

– Ушел домой, – ответил Фокс. – Довольно милый юноша, не так ли?

– Очень надменный инфант, – возразил Найджел.

– Ему сейчас примерно столько же лет, сколько было тебе, когда мы впервые встретились, – напомнил Аллейн, – и он вполовину не такой самоуверенный. Басгейт, боюсь, вам придется отправиться в Чиппинг за браконьером.

– За браконьером?

– Да, арестованным Ропером. По-видимому, джентльмен намерен отменить грозящий ему суд. Говорит, что хочет рассказать какую-то историю. Вместе с ним привезите Файфа. Остановитесь у гостиницы на обратном пути и возьмите свою машину. Пусть Файф привезет сюда «Форд». Позже он сможет доставить на нем этого джентльмена в арестантскую камеру. Мы все выясним сегодня вечером.

– Я журналист ведущей лондонской газеты или ваш мальчик на побегушках? – возмутился Найджел.

– Вы знаете ответ лучше, чем я. Идите.

Журналист ушел не без горьких жалоб. Аллейн и Фокс направились в комнату отдыха.

– Всю эту еду можно будет завтра выкинуть, – заметил старший инспектор. – Хотя здесь есть еще кое-что, что я хотел бы рассмотреть. Вот это чайный поднос, готовый к выносу на сцену. Похоже на серебро миссис Росс. Современное, дорогое, обтекаемой формы. – Он поднял крышку чайника. – Попахивает луком. Шалунишка Джорджи.

– Полагаю, кто-то обнаружил лук и выбросил. Вы же нашли его на полу, не так ли, мистер Аллейн?

– Вон там в коробке. Да, Бейли обнаружил на чайнике отпечатки мальчика и мисс Прентис – по-видимому, она его и выкинула.

Аллейн нагнулся и посмотрел под стол.

– Вы здесь все осмотрели вчера вечером, Фокс? Прошлой ночью! Сегодня утром! Да, инспектор, тяжелый у нас выдался денек.

– Все тщательно проверено, сэр. На полу вы найдете луковую шелуху. Юный Биггинс, судя по всему, вначале его очистил, а потом положил в чайник.

– Пудру вы здесь находили?

– Пудру? Нет-нет. А почему вы спрашиваете?

– А муку?

– Нет. Вы думаете о муке на луковице?

Аллейн принес луковицу и положил ее в один из своих сосудов для образцов.

– У нас не было еще возможности заняться этим, – сказал он. – Взгляните, Фокс. Лук розоватый. Это пудра, а не мука.

– Возможно, мальчик дурачился в одной из уборных?

Они обнаружили, что на каждом туалетном столике стоит коробка театральной пудры. Все они были новыми, видимо принесенными Диной. В коробках для мужчин пудра была желтоватой, для женщин – розоватой. Только миссис Росс принесла свою собственную пудру в дорогой коробочке. В уборной, которой пользовались мисс Прентис и мисс Кампанула, немного грима было рассыпано на столе. Аллейн наклонился и понюхал.