— А что, не так?

— Не совсем. Крепко немцы дерутся.

— Фашисты, а не немцы, — завел свою любимую пластинку замполит. — Мы уже за границей, и надо понимать ситуацию. Отличать простых людей от фашистов.

— Какие люди? — хриплым, словно каркающим голосом, отозвался Григорий Воронин. — Немцы, что ли? Так они для меня не люди.

— Думайте, что говорите! У вас подчиненные. Вы их такими же обозленными хотите сделать?

В чем-то полковник был прав, но ненависти во многих командирах и бойцах накопилось более, чем достаточно.

Тем временем Пантелеев продолжал совещание:

— Вместе с техникой получим пополнение в личном составе. Но что за офицеры придут, неизвестно. Я бы хотел на должность командира третьей батареи выдвинуть кого-то из опытных офицеров нашего полка. Полагаю, что достойные кандидатуры у нас в полку найдутся. Воюем вместе, друг друга знаем. Прошу высказываться.

После короткого спора остановились на двух кандидатурах — Николая Серова и Петра Тырсина. Лейтенант Коля Серов воевал в экипаже Чистякова наводчиком еще в сорок третьем году. Участвовал в боях под Орлом, где за подбитую «Пантеру» был награжден орденом Красной Звезды. После ранения закончил ускоренные курсы военного училища и в прошлом году сумел снова попасть в свой полк.

— Парень смелый, решительный, — отметил Пантелеев. — Хотя по возрасту еще молодой. Ты как считаешь, Сан Саныч?

— Постарше бы кого надо, — отозвался Чистяков. — Серову двадцать один год.

— А тебе двадцать два, — засмеялся кто-то из присутствующих. — Да и то три недели назад исполнилось.

— И поопытнее командир нужен, — настаивал капитан. — Пять тяжелых гаубиц в артиллерийском полку, считай, дивизион. А у нас целое ударное подразделение. Пусть Николай не обижается, но я думаю, Петра Тырсина пора выдвигать. Воюет три года, рассудительный мужик, зря на рожон не полезет. И смелости у него достаточно. Считаю, самая подходящая кандидатура.

— Отпускать из своей батареи не жалко?

— Не жалко. Пусть растет, капитана получит.

— Боишься, что подсидит, — снова засмеялись вокруг, — поэтому и выдвигаешь на повышение.

Командир полка, Иван Васильевич Пантелеев, оглядел Тырсина и Серова, затем подвел итог:

— Я тоже считаю, что старшего лейтенанта Тырсина на батарею пора ставить. Командир решительный и опыта набрался, дай бог каждому. Так что поздравляю, Петр Семенович, с новой должностью.

Когда решение было принято, Пантелеев добавил:

— Тырсина я переведу вместе с машиной. В третьей батарее всего одна самоходка осталась, а у Чистякова три.

На этом совещание закончилось, и комбаты отправились каждый к себе. У выхода придержали Петра Тырсина.

— Вечером встречу бы отметить, — предложил Григорий Воронин.

— Я не против, — заулыбался Тырсин. — Две фляжки рома запас.

А Чистяков сходил к Серову и, обняв за плечи старого товарища, сказал:

— Николай, на меня не обижайся. На совещании обсуждали, кого комбатом ставить. Назначили Тырсина Петра, я тоже его кандидатуру поддержал, хотя и тебя упоминали. Но ты на своем месте. Воюешь нормально, наградами не обделен, а батарея для тебя рановато.

— Ладно, чего там… я за должностями не гонюсь.

Но, судя по тону, самолюбивый лейтенант был обижен именно на Чистякова. Хотя решение принимал командир полка, а Петр Тырсин давно считался кандидатом на выдвижение. По опыту, деловым качествам, да и по возрасту. Петру Семеновичу Тырсину было уже за тридцать. Технику знал хорошо, воевал под Сталинградом, освобождал Харьков, Киев.

— Повоюю и рядовым, — поджал губы Коля Серов.

— Каким рядовым? У тебя самая мощная самоходка в подчинении, экипаж, десантники.

— Ну, ну, рассуждай дальше. У тебя это хорошо получается.

— Колька, не дури, — разозлился Чистяков. — Ты хоть сам понимаешь, что такое пятью «зверобоями» командовать? Батарею порой посылают стрелковый полк поддерживать или танковый батальон. И все на нас оглядываются: у вас броня, пушки шесть дюймов. Там решения мгновенно принимать надо, а ты всего полгода назад ускоренные курсы закончил.

Разошлись недовольные друг другом.

Как обычно бывает, на месте временной стоянки полк догнала почта. Чистяков получил сразу три письма: от матери, младшего брата Феди и Кати Макеевой. Старшая сестра Таня, учительница в начальной школе, родила девочку. Но детей учить некому, сестра продолжает работать, прибегает на переменах покормить дочь, а с ребенком сидят по очереди мать и младшие сестренки.

Шестого января исполнилось полгода, как погиб в бою под Минском отец. Мать ходила в церковь, поставила свечку. Много в селе мужиков погибли и без вести пропали. Некоторые угодили в плен, от двоих-троих пришли письма после освобождения. Что и как с ними, не пишут. Вроде бы после проверки снова направят в действующую армию. Главное — живы.

Брат Федя, окончивший училище связи в мае сорок четвертого года, писал из госпиталя, куда попадал уже второй раз.

Письмо было как всегда бодрым. Федя сообщил, что недавно получил вторую звездочку на погоны, а в госпитале познакомился с хорошей девушкой. Отношения у них завязываются серьезные, подумывают о том, чтобы пожениться.