– Ребята, это Алиса. Мы с ней учились вместе, – сказал он по–английски.

Парни дружно кивнули. Я улыбнулась им и повернулась к Никите.

– Мне работать нужно. Ты надолго в Таллинне? – спросила я, приподнявшись на цыпочках к его уху.

Музыка в этой части зала играла очень громко. Он, в свою очередь, наклонил голову ко мне и проорал:

– На две недели точно, а там неизвестно. Давай погуляем как–нибудь? Оставь свой номер.

Он протянул мне свой мобильник, и я вбила свой телефон в его контакты.

– Ну, беги работать, Лиса–Алиса, – он подмигнул мне и я, рассмеявшись, всё–таки взлохматила его пышную шевелюру, состоящую сплошь из мелких кудряшек.

С улыбкой я направилась к своей стойке, но улыбка тот час сползла с моего лица. Я видела Майю на моём рабочем месте, а рядом со стойкой стоял Саша. Глаза его метали молнии, и мне захотелось снять высокие каблуки и убежать. Я даже не успела подойти к стойке, как он сильно схватил меня за локоть и поволок в сторону своего кабинета, не говоря ни слова.

– Ты что, сдурел? – взвизгнула я, разворачиваясь, когда он швырнул меня в открытую дверь и громко хлопнул ею за моей спиной.

– Что это было? – взревел он, сделав шаг в мою сторону.

Я отпрыгнула, но он настиг меня, схватил за локти, и сильно встряхнул.

– Что это была за херня?! – проорал он, и у меня заложило уши.

Когда пробки рассосались, я пролепетала:

– Ты, о чём?

– Какого чёрта он тебя лапал?! – прорычал Саша, продолжая сдавливать мои руки.

Стопудово синяки останутся. Как пить дать. Или взять?

– Саша, это мой одноклассник. Я его не видела несколько лет.

– Я повторю свой вопрос: почему он к тебе прикасался?

– Ты что, дикарь что ли? Мы дружили в школе, он просто похлопал меня по спине, – начала беситься я, – Он вообще меня обнять мог, и в этом нет ничего такого. Ты делаешь мне больно! – взвизгнула я, посмотрев на его руки.

Пелена, застилающая его глаза, спала. Я отчётливо это увидела, снова взглянув на него. Он моргнул, а потом шумно выдохнул и притянул меня к себе. Я уткнулась носом в его подбородок, покрытый лёгкой щетиной, и поморщилась. Это было непривычное ощущение, обычно он был гладко выбрит.

Саша поднял руки выше и обхватил меня за плечи. Нашёл губами мой рот и поцеловал, грубо и жёстко. Как тогда, в его номере. Я попыталась отстраниться, но он усилил хватку. Затем он дёрнул молнию на моей юбке и потянул её вверх. Прервав поцелуй, он окинул взглядом мои ноги и прохрипел:

– Ты надо мной издеваешься? – я, наверное, удивлённо округлила глаза, потому что он тут же уточнил, – Зачем ты носишь чулки? Сейчас же лето.

– У меня ноги бело–синие. Не хочу пугать народ.

Это была правда. Моя кожа была бледной, с лёгким синим оттенком. Я не шучу. Если на лице ещё был румянец и бордовый цвет пиджака его подчёркивал, то ноги на фоне юбки казались просто синими. Телесного цвета чулки хоть как–то этот недостаток исправляли.

Он хмыкнул и чмокнул меня в нос, подхватывая и усаживая на свой стол. Бумаги зашуршали и поцарапали мою кожу, заставив вздрогнуть. Потом, Саша отстранился и провёл рукой по резинке чулок, отделанной кружевом. Меня снова обдало холодом от его пальцев, и по коже пробежали мурашки. Он это заметил и довольно улыбнулся.

– Саша, мы на работе, – пролепетала я ему в ухо, когда он наклонился, чтобы снять с меня пиджак.

– Плевать, – шепнул он мне в ответ, приступив к пуговицам на блузке.

– Кто–то может войти.

– Я закрыл дверь.

– Саша! – взвизгнула я, когда он дёрнул меня к краю столешницы, – Прекрати!

Я сжала ноги, больно стукнувшись коленками, но он с силой раздвинул их и встал между ними. Запечатлев долгий поцелуй на моих губах, он быстро приступил к делу.

Когда я с диким воплем испустила дух и рухнула на стол в изнеможении, он фыркнул и ободряюще хлопнул меня по ляжке.

– А теперь, дуй на рабочее место.

Я рассмеялась и принялась приводить в порядок смятую одежду. Когда я была уже на пороге, босс заявил тоном доминирующего самца:

– Я отвезу тебя домой после смены. Это не обсуждается.

Да, пожалуйста.

Выйдя в зал, я снова увидела, что ничего не изменилось. Земля не сошла со своей орбиты, Луна не взорвалась в небе, и ковролин всё такой же бордовый.

И всё же, что–то определённо стало другим. Но я никак не могу нащупать – что?

ГЛАВА 19

Стаю невесомым, глаза закрываю

В твоей атмосфере растворяюсь

Окутаю тело ласкающим ветром