В 1677 г. царь Федор Алексеевич повелел направить комиссию, чтобы она засвидетельствовала нетление мощей Анны Кашинской (заметьте, царь!). Комиссия вскрыла гробницу с мощами и пришла к заключению, что останки княгини подверглись тлению, а это самое серьезное опровержение ее святости. Вызвало сомнение у духовенства и жизнеописание Анны Кашинской. В нем нашли несоответствия (почему-то раньше церковники этого не замечали!), и в результате церковные соборы 1677, 1678 гг. вынесли решение вычеркнуть имя княгини Анны Кашинской из списка святых. И это имя из святцев исчезает.

О том, что в данном случае православная церковь руководствовалась именно указанными мотивами, свидетельствует и богословская литература. В частности, Е. Голубинский отмечает, что, "желая уничтожить авторитет свидетельства в пользу двоеперстия от святых мощей, патриарх Иоаким и прибег к такой решительной мере, чтобы самыя мощи объявить за немощи и вообще уничтожить канонизацию Анны".{36}

В другом месте Е. Голубинский недвусмысленно пишет: "...Давно высказано предположение, что причину пересмотра и уничтожения канонизации Анны Кашинской должно видеть в ея "благословляющей руке", и не может подлежать никакому сомнению, что это именно так и есть".{37} Более двухсот лет имя Анны Кашинской находилось в забвении. И вдруг в 1909 г. решением святейшего синода Анна Кашинская вновь вносится в святцы. Ее имя вновь в пантеоне святых. Мощи княгини обретают свое место в многопудовой раке, к которой начинается паломничество верующих. Чем же объяснить такое изменение позиции церкви? Оно объясняется прежде всего теми конкретно-историческими условиями, в которых находилась Россия в начале нынешнего столетия. Нарастание революционной борьбы, крестьянские волнения, неустойчивость самодержавной власти вынуждали царизм и служившую ей православную церковь изыскивать меры спасения существующего строя. Наряду с репрессиями, преследованиями революционеров самодержавие использовало и старые испытанные средства отвлечения масс от освободительной борьбы. Среди этих средств действенными были процессы канонизации, прославление новых святых православной церкви. Вспомнила церковь и об Анне Кашинской. Те мотивы, по которым она была вычеркнута из церковного календаря, были несущественны перед лицом растущего революционного движения, опасного для самодержавного строя, для господства православия в России. И церковь вновь канонизирует княгиню Кашинскую, именно княгиню, ибо особенно подчеркивалось, что она принадлежала к княжескому роду, а ныне становилась "небесной заступницей" обиженных и угнетенных.

Решение синода о реабилитации Анны Кашинской, о возвращении ее имени в православные святцы вызвало негодование многих людей, видевших подоплеку церковных махинаций. Свое возмущение по этому поводу выразил и Л. Н. Толстой. Его секретарь Н. Н. Гусев вспоминает о том, как Лев Николаевич возмущался обманом православных церковников, в который было вовлечено даже имя некогда разжалованной из святых княгини Анны Кашинской.

Любопытно, что при вскрытии мощей этой святой в 1930 г. в раке была обнаружена груда "погоревших" костей в шелковом мешочке и несколько килограммов мусора: кусочков слюды, обрывков ткани, ваты, пучков соломы и т. п. А ведь церковь убеждала верующих, что останки великой княгини сохраняются нетленными. И к этим самым "останкам" шли забитые, одураченные люди, несли свои трудовые копейки. При вскрытии мощей более 6000 человек стали свидетелями этого обмана. Они своими глазами увидели, что представляют собой мощи св. Анны. И может быть, этой истории навсегда пришел бы конец, если бы в годы фашистской оккупации кашинские церковники вновь не задумали поживиться за счет Анны Кашинской. Они извлекли из местного музея обуглившиеся кости и положили их в гробницу. И вновь потянулись паломники к этим мощам, словно вабыв о недавнем прошлом...

Мы не случайно остановились па не совсем обычной истории "святой княгини" Анны Кашинской. История эта характерна тем, что наглядно показывает механику канонизации святых. Впоследствии мы увидим, что в истории канонизации в русской православной церкви духовенство, причисляя того или иного угодника божьего к лику святых, руководствовалось самыми различными причинами. Здесь играли роль и историческая обстановка, и политические соображения, и другие обстоятельства, которые порой вынуждали церковь пополнять список святых определенными лицами. Именно в силу этих причин уже во время макарьевских соборов 1547- 1549 гг. высшее духовенство решительно высказывается за установление твердых правил канонизации.

Мы уже говорили о том, что вначале право канонизации имели архиепископы, епископы, что придавало святым местный характер и в результате чего в ранг святых возводилось множество случайных лиц, к которым в той или иной степени благоволило местное духовенство. Сами церковники впоследствии признавали, что "старые правила совершения канонизации не всегда могут гарантировать от ошибок".{38}

Со времени макарьевских соборов исключительное право канонизации передается патриарху. После учреждения в 1721 г. святейшего синода это право переходит к синоду. Церковь устанавливает твердые правила канонизации. Непременными условиями для причисления к лику святых становятся обретение нетленных мощей и чудеса, творимые "угодником" божьим при его жизни, а после смерти происходящие у его мощей.

Церковные авторы с удовлетворением пишут, что установление твердых правил канонизации исключало какие бы то ни было ошибки в этом деле. Однако служителям церкви ничего не стоило сфабриковать чудо, сочинить житие того или иного святого, начинив его фантастическими вымыслами, дать свидетельства об обретении нетленных мощей. Перечитывая страницы церковной истории, можно обнаружить немало случаев, когда сами же служители церкви принуждены были разоблачать обман некоторых своих духовных братьев.

Так, например, до конца XVII столетия верующие чествовали как святых князя Владимира Ржевского и княгиню Агриппу. Однако в 1745 г. распространившиеся повсюду слухи о том, что нетленные мощи этих святых вовсе не нетленны, заставили церковь провести "о мощах князя Владимира и княгини Агриппы взыскание". Была создана специальная комиссия. И что же оказалось? "Разобрав гробницу с сению, находившуюся на полу церкви над могилами князя и княгини, и другую гробницу, находившуюся под полом церкви на самих могилах, по долгом копании последних нашли гробы князя и княгини... По вскрытии оных гробов явилась в первом гробе глава и кости гнилые человеческие нетленные., а в другом полно воды, а также глава и кости человеческие и все в воде, гнилые, черные, иструпленные..."{39} А ведь этим мощам в течение многих десятилетий поклонялись верующие!

Когда обман был открыт, церковь вынуждена была отменить почитание князя и княгини.

О том, как и какими методами действовала церковь, красноречиво юворит история канонизации Александра Невского. Казалось бы, довольно странно, что в число святых попал видный полководец, имя которого навсегда вписано среди тех, кто отстаивал русскую землю от иноземных захватчиков, шведских феодалов и немецких рыцарей, кто стоял во главе русских воинов, поднимавшихся на борьбу за свободу и независимость своей родины. Канонизация Александра Невского преследовала политические цели. Петр I, основав Петербург и делая все для возвышения новой столицы, позаботился о том, чтобы она имела своего святого, который бы пользовался всенародной любовью. Имя же Александра Невского было очень популярно в народе. По указанию Петра в Петербурге начали строить Александро-Невский монастырь "для вящей славы императорской". После этого был канонизирован Александр Невский, и его останки торжественно перенесли из Рождественского монастыря во Владимире в Александро-Невскую лавру. Тысячи верующих приняли участие в этом торжестве, не ведая, что именно было перенесено. Ведь останки великого князя сгорели еще в 1491 г. при пожаре Рождественского монастыря. Об этом, в частности, говорится в Никоновской летописи. Это было хорошо известно императору Петру, и он во время торжественного перенесения мощей выбросил ключи от раки в Неву, заявив, что "глаза смертных не должны зреть святыню".