— Подходите, мы здесь без церемоний, — сказала мамаша приятным голосом. — Крыс, подай-ка гостье стульчик. А вы, остальные, брысь отсюда!

Желтоглазые брастаки опрометью кинулись во все стороны.

— Ну вот, — сказала мамаша, — остались только свои. Можно говорить без притворства. Вы не представляете, как мне надоели эти придворные фигли-мигли. Но приходится- политика.

— Да, вы есть совершенно правы, — сказал Пашка.

Крыс принёс два стула, на один сел сам, другой подставил пилагейской туристке.

— А вы, говорят, тоже из хорошей семьи? — спросила мамаша.

Пашка залюбовался её гладкой нежной кожей, длинными ресницами, фарфоровым высоким лбом. Даже удивительно, что у неё такой взрослый сын.

— Я есть двоюродная дочь хранителя государственной корзинки, — сказал Пашка. — Вы с ним незнакомы?

— Ещё не приходилось встречаться. И как его драгоценное здоровье?

— Спасибо, не жалуется. А ваше как?

— Некогда думать о здоровье, — улыбнулась мамаша, — разве тут отвлечешься? Сразу всю планету растащат. Правда, сынок?

— Ничего не поделаешь, встречаются еще кое-где иногда недостаточно морально чистоплотные типы в наших рядах, — вздохнул Крыс. — Но в ближайшем будущем, я надеюсь…

— Всех перевешаю, — сообщила пиратская мамаша. — Дай только с делами разобраться.

Пашка потянул вниз юбку, чтобы женский глаз мамаши не увидел ходуль с резиновыми наконечниками. Её-то не обманешь.

— Скажите мне, если это, конечно, не секрет, что вы носите в государственной корзинке?

— Вообще-то это секрет… — начал Пашка.

— Ну, между нами, государственными деятелями…

— Понимаете, когда-то, в своё время…

— Ты мне скажи, что сейчас.

— Сейчас папа в корзинке завтрак носит. Два яйца всмятку и термос с кофе.

— Так я и думала! — обрадовалась пиратка. — Везде обман, везде надувают простой народ. Ну,ты меня порадовала! Теперь за дело. Ты, говорят, драгоценности уважаешь?

— Я их коллекционирую, — сказал Пашка.

— Правильная коллекция. Я вот деньги коллекционировала. И ненавижу, когда их отменяют. На какой планете отменят- я сразу ее в черный список заношу. А теперь поумнела. Чёрт с ними, с деньгами, ты мне камушки давай. Правильно я рассуждаю?

— Разумеется.

— А ну-ка, сынок, принеси мне из сейфа сундук с камнями. Поглядим.

Крыс встал и вышел из зала. Пиратка тут же обернулась к одному из своих телохранителей и сказала:

— Бесноватый, голубчик, будь другом, проследи за моим сынком, чтобы он чего себе в карман не положил.

Телохранитель без единого слова поспешил следом за Крысом.

— Вы даже сыну не доверяете? — удивился Пашка.

— Никому не доверяй- вот наш пиратский принцип. У меня все подозреваемые. Кроме тех, кого я уже обвинила.

— И я?

— И ты. Я тебя черт знает в чем подозреваю. Может, ты и не пилагейка, а, допустим, парень и мой враг.

Пашка весь сжался. Неужели она догадалась? Нет, это была королевская шутка. Мамаша тут же расхохоталась, словно серебряные колокольчики зазвенели в зале. У Пашки даже мурашки по спине побежали от наслаждения. Он чувствовал, что влюбляется в мамашу, несмотря на разницу в возрасте.

— Какая вы красивая и обаятельная, — вырвалось у него.

— Мне многие это говорят, — сказала пиратша. — Что есть, то есть! Этого у меня не отнимешь. Но я и не дура.

Вошёл, прижимая к животу тяжелый сундучок, мрачный как туча Крыс.

— Ну, мамаша, — сказал он, — не ожидал! Даже родного сына…

— Много он успел спереть? — спросила королева у Бесноватого, который шёл следом.

Тот без слов разжал горсть и показал- там лежало три больших сверкающих алмаза.

— Передай сюда сундук, — сказала королева. — Ну что ты с ним будешь делать? Мальчишка еще. Не вешать же мне его. А может, повесить?

— Мамаша, — возмутился Крыс. — У нас гости.

— Сиди, сиди, я скорей вот этой пилагейке свой сундук доверю, чем тебе, паршивец. Давай сюда ключ от сейфа. Отпечаток снять не успел? Ну ничего, я сегодня вечером новый замок врежу. Так на чем мы остановились?…

С ангельской улыбкой она обернулась к Пашке.

— Вы хотели показать мне свои сокровища.

— Да, да, фамильные драгоценности, всё время с собой вожу. От моей бабушки остались.

«Так я тебе и поверил!»- подумал Пашка, стараясь сбросить с себя наваждение. Уж очень доброй казалась красавица.