Писатель с симпатией и глубоким участием отнесся к многоликому населению державы под двуглавым орлом. Однако тех, кто хотел бы канонизировать доброе старое царское время, ждет разочарование. Дюма заметил, что народу недостает братства и привычки к свободе, разглядел все формы деспотизма, коррупции и рабства. Конструктивно отнесся к вопросу собственности и другим проблемам, которые силой инерции достигли наших дней. Заметил, что России понадобится ни одна революция, чтобы сравняться с Западом.

За неблаговидные поступки и поведение получило от него на орехи и духовенство. Но в то же время сделан исторически важный вывод:

«Клир - единственный класс государства, который своей сплоченностью противостоит всякого рода развалу, что столько тираний кряду обрушил на Россию; клир не только остается на ногах и сильным, но еще и национальным; среди всеохватной коррупции религиозный дух есть особая атмосфера, которая окружает его и которой он жив, следуя долгу и храня свою веру; лишь он сопротивляется домашнему предательству, иностранному нашествию, лишь он - его герои и мученики - утверждает великую социальную правду, тогда как партийность и сословность никогда не способны отказаться от сектантства».

Эти пророческие слова вместе с другими высказываниями писателя опубликовала в первом своем номере (май 1991 года) газета Правительства РФ «Российские вести». В период новой смуты они предвосхитили потребность светской России искать защиты и спасения у церкви.

Очерки написаны с путеводительской точностью. Зная старые названия, легко отыскать след Дюма в городе на Неве, в Москве и волжских городах, на Кавказе. Убедиться в этом помогли мне поездки по его следам. Например, на Валааме без расспросов, по авторским описаниям, удалось опознать бухту, где Дюма сошел с парохода на берег; там даже деревья у дорожки, ведущей к монастырской лестнице, стоят так же.

Люди и время пощадили не все вехи путешествия. Нет больше в Троице-Сергиевой лавре надгробья, «обезглавленного» по приказу Петра, потому что лицо, достойное казни, дерзнуло скрыться и там умереть. Не сохранился деревянный «замок» Нарышкина в ярославской деревне Елпатьево. Улицы Калязина, по которым ходил Дюма, и причал, с которого он поднялся на борт волжского парохода в сопровождении всех офицеров местного гарнизона и полкового оркестра, - на дне Угличского водохранилища. Но многое осталось. Вчитаемся в строки мастера и оглядимся.

Как в Неве, отражена в них «вилла Безбородко», штаб-квартира путешественника в Санкт-Петербурге. Сегодня это здание занимает противотуберкулезный диспансер.

Те же номера на зданиях Английской набережной. По ним выходишь к бывшей резиденции испанского посланника, у которого Дюма был с визитом.

Доверясь писателю, на берегу Финского залива определяешь место петергофской дачи, куда на лето выезжала редакция журнала «Современник», и где Панаев и Некрасов принимали гостя из Франции.

 К северу от Сортавалы, в 10 километрах от финской границы, стали озерами прежние карьеры. Рядом с ними открыты новые, правда, с устаревшей оснасткой для распиловки мраморного монолита…

Найдется множество подтверждений справедливости слов и суждений Дюма. Книжное издание очерков полуторавековой давности, а также обнародование их в Интернете - лучший способ реабилитировать писателя в наших глазах. Правда, это был не единственный довод к тому, чтобы 31 мая 2009 года передать национальному серверу «Проза.ру» тысячу великолепных страниц.

Не знаю, дорогие читатели, помните ли, что однажды - скоро этому 24 года - я сказал: «Совершу турне по Средиземному морю; вкруговую; напишу историю древнего мира, которая не что иное, как история цивилизации».

Много смеялись, крепко насмехались надо мной. Один человек, которого я заверил, что заработаю миллион, отомстил мне роскошной издевкой. Он сказал:

– Вы не знаете, Дюма открыл Средиземное море!

И с этого дня он решил, что отделался от меня.

Слово имеет свою цену, но стоит ли оно миллион? Стоят ли столько пьесы «Кристина», «Ричард Дарлингтон», «Карл VII», «Нельская башня», «Анжела», что я ему передал, сомневаюсь.

Путешествие, вернее, серию путешествий, что я задумал, трудно было осуществить на скромные средства пишущего человека без помощи правительства; но, в конце концов, с божьей помощью, это не казалось мне больше невозможным. Я выехал в 1834 году. В первом путешествии повидал весь юг Франции, от Сета до Тулона: Эг-Морт, Арль, Тараскон, Бокер, Ним, Марсель, Авиньон (департамент Воклюз). Это было началом.