Новый роман Виктора Пелевина «Смотритель» в 2-х томах.
Книга 1. Орден желтого флага Император Павел Первый, великий алхимик и месмерист, не был убит заговорщиками — переворот был спектаклем, позволившим ему незаметно покинуть Петербург. Павел Алхимик отбыл в новый мир, созданный гением Франца-Антона Месмера, — Идиллиум. Павел стал его первым Смотрителем. Уже третье столетие Идиллиум скрывается в тени нашего мира, взаимодействуя с ним по особым законам. Охранять Идиллиум — дело Смотрителей, коих сменилось уже немало. Каждый новый должен узнать тайну Идиллиума и понять, кто такой он сам... О чем эта книга на самом деле, будет зависеть от читателя — и его выбора.
Книга 2. Железная бездна Алексис де Киже — Смотритель Идиллиума, нового мира, созданного Павлом Алхимиком и Францем-Антоном Месмером во времена Французской революции. Алексис — Блюститель миропорядка. Он создает Всё из Ничего и за этой работой беседует с Четырьмя Ангелами. Он равен Богу. Но… Смотритель сам не знает, кто он и откуда взялся. А выяснить это необходимо. Иначе он не станет настоящим Мастером и никогда не сможет сказать: «Мир — волшебный кристалл с безмерным числом граней, и повернуть его всегда можно так, что мы рассмеемся от счастья или похолодеем от ужаса…» О чем эта книга на самом деле, будет зависеть от читателя — и его выбора.
1
Приписывается Никколо Первому. По другой версии, написано Павлом Алхимиком — и изменено Никколо Первым под влиянием декадентов: в утерянном павловском оригинале якобы было «влача свой крест Мальтийский в темноте, // где Троица сию рисует душу, // подобно быстрым вилам на воде». В пользу этой гипотезы говорит то, что в Ветхой России времен Павла действительно распространены были вилы с тремя зубцами. Против этой версии — некоторая амбивалентность термина «Троица» в устах Павла Алхимика.
Предисловие
Я долго размышлял, имею ли я право писать о себе прежнем в первом лице. Наверно, нет. Но в таком случае этого не имеет права делать никто вообще.
В сущности, любое соединение местоимения «я» с глаголом прошедшего времени («я сделал», «я подумал») содержит метафизический, да и просто физический подлог. Даже когда человек рассказывает о случившемся минуту назад, оно произошло не с ним — перед нами уже другой поток вибраций, находящийся в ином пространстве.
Поэтому мудрые утверждают, что человек не может открыть рта, не солгав (я вернусь еще к этой теме). Меняется только количество неправды.
Когда человек говорит: «Вчера я выпил, и теперь у меня болит голова», это приемлемая ложь, хотя между вчерашним свежим кавалером и сегодняшним похмельным страдальцем часто не остается даже визуального сходства.
Когда же человек заявляет, например: «Десять лет назад я занял тысячу глюков на покупку уже сгоревшего к настоящему моменту дома», эта фраза вообще не имеет никакого смысла, кроме судебного — во всех прочих отношениях былой заемщик и сгоревший дом уже ничем не отличаются друг от друга.
Я собираюсь рассказать о себе молодом — и правильнее было бы, конечно, писать про «Алексиса» (мое официальное имя) или хотя бы про «Алекса» (это значит «беззаконник» на смеси греческого с латынью, шутил мой куратор Галилео).
Но именовать героя, которого по-настоящему знаешь изнутри, словом «он» — это литературщина чистой воды: повествование теряет достоверность и начинает казаться выдумкой самому рассказчику.
Поэтому я решился писать от первого лица. Но прошу помнить, что герой молод и наивен. Иные из мыслей я мог приписать ему ретроспективно.
«Я» в таком случае — нечто вроде телескопа, сквозь который я нынешний гляжу на пляшущего в пространстве моей памяти человечка, а человечек глядит на меня…
Я почтительно посвящаю свой труд памяти Павла Великого, императора-алхимика, не узнанного на Ветхой Земле — и оставившего ее ради лучшей доли. В самое начало я помещаю отрывок из тайного дневника Павла — пусть он послужит вводным очерком к моему повествованию и избавит от нужды давать исторические справки.
I
Веселый брат Фридрих (вернее было бы называть его дядюшкой, но масонство не предполагает таких обращений) пишет, что путешествие по Европе, предпринимаемое мною под именем графа Северного, могло бы войти в его учебник военной хитрости. Фридрих, верно, замыслил этот труд, когда маршал Геморрой обошел его с тыла, отрезав от последних греческих радостей.
Но на деле моя задача не так сложна, как он думает — венценосные лицемеры Европы так заворожены собственным хитроумием, что обмануть их не представляет труда и простецу (коим я, вслед за Николаем из Кузы, искренне полагаю себя самого).
Иллюминаты, самое зловредное и вероломное из нынешних европейских течений, достойны места в учебнике Фридриха куда больше. Их тактика отменна — они маскируются под масонов, проникают в их ложи и постепенно выедают их изнутри; так, говорят, поступают некоторые паразиты насекомых, откладывая свои яйца в еще живых гусениц. Увы, иллюминаты далеки от настоящей Работы — на уме у них лишь власть и деньги. Поэтому не зазорно поступить с ними так, как сами они поступают с гусеницей масонства.
Через неделю в Вене меня примут в иллюминаты. Ложа будет думать, что заполучила в свои ряды будущего императора России — с ее огромной территорией и армией. Я же превращу иллюминатов в тайный рычаг Братства. И этим рычагом мы вскоре перевернем всю землю. Нашим Архимедом будет брат Франц-Антон, а точку опоры ему дам я. Результаты опытов столь обнадеживающи, что сомнений в удаче нет.
Вот вкратце моя сегодняшняя «Мудрость Простеца».