– Как нашли-то меня?

– Двинулись вашим курсом, – отозвался инициативный матрос. – Оказались у пальмы, где натоптано было, – по следам и отыскали.

– Ясно. Ну что ж, пора за работу!

– Нет смысла: все дела переделали, покуда вы почивать изволили.

– Это что, ирония?

– Никак нет, командир. Мало того, тутошние загорелые ребята снабдили нас провизией на три поездки вперёд.

– Да? Хм.

Вот так история и началась. А продолжилась на корабле, по пути в родную страну капитана.

Однажды, проснувшись в каюте после беспокойного сна, Эйм обнаружил, что превратился в амёбу. Вначале, конечно, испугался, не представлял, что делать, захотел вернуть прежнее тело. Бац! Стоило помыслить – вновь обратился человеком. А-га-а…

Он ещё чуть-чуть попрактиковался с перевоплощением туда-обратно, вслед за чем принял два решения. Первое – никому не сообщать о новой способности, а второе – извлечь из потрясающего дара максимум выгоды. Причину случившегося Эйм углядел в дыме, который заставлял работать не только мозг, но и тело. Тот, наверное, разбередил память о далёких предках. А что, вполне реалистичная версия… если забыть о возможности беспрепятственно, безнаказанно менять форму.

Сейчас просто необходимо сделать отступление и уточнить: догадка попала в цель, однако с безнаказанностью он погорячился.

Беда, точно в какой-нибудь жуткой истории, подкралась незамеченной. Хуже сборщика податей.

Сперва Эйм развлекался, получал удовольствие. Избежать нежеланной встречи? Незаметно миновать охранников? Проникнуть куда-либо без приглашения? Легко! Разум, к счастью, всегда оставался в неизменности. Веселье прекратилось внезапно, когда владелец необычайного тела стёк амёбой между досками: надумал, позвав матросов на совещание, попугать их коронным трюком «где же командир?!».

В тот день они пересекали очередное море. Щель, куда угодил почти невидимый бесформенный капитан, вскоре заделали, тоненькую течь ликвидировали. Только шутнику это не помогло: вывалившись из днища в открытое море, крохотное создание упало в воду. Природа, по стародавней привычке, взяла своё, вернув дитя в естественную среду. Иными словами, Эйм запер себя в обличии амёбы.

Амеба проснулось с ощущением легкого удовлетворения сном и отдыхом. Ему было тепло и уютно в этом темном и вязком месте, где можно расслабиться и отдаться прихоти погружения в чрево окружающей обстановки.

По закону, придуманному не им, амеба поняло, что снова хочет есть.

Не в силах бороться с этим, все более нарастающим, желанием, оно огляделось в поисках пищи. Вокруг в изобилии кружились бактерии, простейшие, мелкие одноклеточные и водоросли.

Оставалось только приложить минимум усилий и, вытянув одну из псевдоподий в сторону ближайшего лакомого кусочка, аккуратно взять обед и поместить в пищевую чашечку, откуда вакуоль, насытившись, вернется в центр его тела и снова можно будет погрузиться в сладостные объятия сна. Именно в момент передвижения пищевой вакуоли по его телу, когда, независимо от него самого, в противоположной стороне от места, где образовывался рот, появилось впячивание, и туда проникла жидкость, вытянутая из окружающей среды, нечто неосязаемое и эфемерное пронзило все его микроскопическое сознание и заставило ощериться множеством ложноножек. Это было что-то новенькое в его заурядной, в общем-то, жизни. До настоящего момента оно не подозревала, что может исторгнуть из своего тела больше, чем десять псевдоподий.

Почему-то очень захотелось взглянуть на собственное я со стороны. Дабы не мучиться извечными вопросами – за что, почему и кому на Руси жить хорошо, оно плавно и, стараясь не торопиться, направилось туда, где расположилось склизкое пупырчатое существо.

Потрудиться пришлось немало, да, к тому же, возникла необходимость в переходе из одной среды, вязкой и теплой, в другую, переменчивую и холодную, одним словом, вода…

Пупырчатое существо находилось в состоянии анабиоза или попросту в спячке, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, не говоря уже о взбалмошных микроорганизмах.

Амеба боязливо вытянуло одну из ложноножек или, скорее, ложноручек и слегка протерла глянцевое брюшко существа, освобождая его от слизи, мешавшей отражательной способности этого участка.

Амеба сфокусировало зрительный орган и решительно взглянуло на собственное отражение…

– М-да, – возникло нечто в ядре его протоплазмы, и хаотичные движения внутренностей начали набирать сумасшедшие обороты, пытаясь систематизировать происходящее.

Амеба слегка изменило положение, и на месте шарика с торчащими в разные стороны антеннками псевдоподий появилась форма, поразившая все ее существо и чувство прекрасного ровными линиями и прямыми углами. Оно собрало все ложноножки на одной из сторон образовавшегося кубика, потом раскидало пучками по верхушкам острых углов и снова вернуло обратно.

– А если вот так, – в недрах его существа возникло нечто, что не давало покоя разбушевавшимся нервам.

Оно вновь приобрело форму шара, но все ложноножки были собраны в пучок и высоко возвышались над телом. Внезапно шарик стал прогибаться внутрь и зеркальное отражение показало пару прозрачных пузырей с перемычкой посередине. Ложноножки, перестав нервно содрогаться, спокойно улеглись назад, прикрыв оба шарика.

– А я ничего, – молниеносный раздражитель сверкнул в его прозрачном теле, – вот если бы…