Шрифт:
Тот снова промолчал, вдавив голову в плечи по самые уши.
– Теперь я хочу знать имя заказчика. Кто это? Хозяин заведения, а?! – Жека все же не выдержал и отвесил неуважительный подзатыльник Гришину. – Либо ты говоришь, Ваня, либо…
– Либо – что? – попытался тот дернуться в непозволительном вызове.
Но тут же лапа Жэки Заломова легла ему на голову и сдавила так, что у Гришина, казалось, сейчас глаза повылазят. Он захныкал.
– Либо я сейчас вызываю людей, и они от твоего дома камня на камне не оставят, Ваня, – продолжил Жэка, не убирая пятерни с головы Гришина и продолжая давить с бешеной силой. – И ты знаешь, что они что-нибудь, да найдут. А если найдут, то…
– Понял, – прошептал Гришин, осторожно поводил шеей, пытаясь стряхнуть с себя лапу опера. Не получилось. И он взмолился: – Ну убери же руку, начальник! Сейчас позвоночник в трусы ссыплется!
Жэка руку убрал, но не отошел от жирной спины, которая подрагивала, как холодец.
– Говори! – потребовал он.
– Ну да, да, хозяин «Станицы» – заказчик. За каким чертом ему было пасти сына Игната, не знаю. Он там был с телкой.
– Твои люди были нужны зачем?
– Чтобы контролировать ситуацию. Своих он не мог светить. Заведение легальное, пользуется уважением у жителей города и все такое…
– Твои люди позвонили тебе, что засекли Лаврова, так?
– Да. Я позвонил заказчику. Он взмолился буквально! – Гришин глянул на Саню. – Ничего личного, начальник! Просто бизнес!
Саня выразительно потрогал подживающую рану на лбу. С вызовом закинул ногу на ногу. Ничего не сказал.
– Заказчик, короче, попросил это… нейтрализовать. Осторожно! – Толстые пальцы Гришина вдавились с силой в грудную клетку. – Я велел действовать осторожно, начальник! Но эта тупая скотина… Никому ничего доверить нельзя! Никому!
– И где теперь эта тупая скотина? – поинтересовался Саня, уверенный в ответе.
– В бегах! Как я узнал, что он натворил, так и… Так он и побежал, опасаясь, что я ему ноги выдерну! – с чувством воскликнул Гришин. Проникновенно глянул на Лаврова. – Веришь, нет, сам чуть не обосрался от страха, что они тебя… Того! По голове! Идиоты, говорю!
Врет, гад, лениво подумал Саня. Но врать привык, потому и врет складно. И главное, доказать обратное никто не в силах. Тот парень, что держал в руках биту, сто процентов уехал из города. И станет теперь отсиживаться до тех пор, пока все не утихнет.
– Ладно, проехали. Этот должок на тебе теперь повисает, Гриша… – Жэка снова занес лапищу над головой хозяина. – Теперь скажи, где нам найти твоего заказчика?
– А я почем знаю? – выпалил Гришин.
И жесткие тиски, Жэкины пальцы, снова сдавили его череп. Гришин захныкал.
– Ну не знаю я, начальник! Не знаю! Дом у него есть за городом. Так там вы уже наверняка побывали?
– Угу… – кивнул Жэка и сильнее сдавил пальцы.
– Квартира и офис в городе, – со стоном пробормотал Гришин.
– И там были, нет его!
– Может, уехал?
– Нет, не уезжал. Проверяли, – соврал Жэка, пока не было времени на проверки.
– Тогда не знаю!
– А подумать? – Жэка сместил палец к виску и с удвоенной силой надавил. – А подумать?!
– Шалава! Шалава у него есть одна! – заорал Гришин, царапая стол ухоженными ногтями. – Он у нее иногда зависает!
Жэка убрал пальцы с его черепа, швырнул Гришину блокнот из кармана, авторучку.
– Пиши адрес! – скомандовал он.
– Ага! – Гришин гладил себя по голове, трогал висок, затылок, ему казалось, что у него мозги вылезли от железной хватки опера. – А ты потом ему почерк мой продемонстрируешь, начальник? Я уж лучше тебе скажу, а ты запиши.
– Ссышь? – ухмыльнулся Жэка, подбирая ручку и блокнот и приготовившись писать.
– Знаю я ваши штучки, начальник. – Гришин продиктовал адрес спального района, где гнездились старинные пятиэтажки. – У него с этой шлюхой давняя любовь. Она ему раны с девяностых зализывает…
Глава 15
С кухни тянуло запахом жарящихся дрожжевых блинов. Шкварчало масло, шипело налитое на сковороду тесто. Звякали чашки, свистел вскипевший чайник. Наташка хлопотала с завтраком и тихонько что-то мурлыкала себе под нос. Какую-то старинную песенку из дискотеки девяностых. Приятная песенка, приятный голос у Наташки. И сама она хороша! В свои сорок лет многие бабы бывали списаны за ненадобностью. Его супруга в тридцать пять перестала его волновать по-настоящему. А Наташка молодец!