– Не знаю. Как? – поинтересовалась Лера.

Она уже пожалела, что вышла из дома. Ну, плачет женщина и пусть себе плачет. Что погнало? Любопытство? Погибла любимая собака, да, жаль, но что же тут поделать? Она сочувствовала, но лично ничем не могла женщине помочь. Только нарвалась на ненужные вопросы.

– Это называется преступной халатностью! – четко, цедя по слову, произнесла Нина Николаевна. – На фото видно, как этот преступник подсовывает какой-то пакет Филиченкову-младшему под автомобильный «дворник». Четко видно, как он пришел со стороны сквера. Четко видно, как он туда уходит! Вероятно, он там скрывается! Может, даже живет на самом дне оврага! Кто это проверил?! Кто, я вас спрашиваю? Отвечу – никто!

А почему, правда, никто не проверил, есть ли жизнь на дне глубокого котлована? Почему Лавров не удосужился проверить? Не поверил в убийство ее мужа, решил, что это несчастный случай? А вдруг и правда Филиченков-старший каким-то образом уцелел при бегстве и теперь живет там?! А ночами пугает жильцов, убивает невинных? А вдруг?!

– Передайте ему, что у меня к нему будет очень серьезный разговор, очень! – выпалила Нина Николаевна в спину девушке. – И еще передайте, что я пойду в прокуратуру с жалобой!

– С жалобой на кого? – все же не выдержала и повернулась к ней Лера.

– На всех! На полицию! На Лаврова! На всех, кто бездействует…

Мужчина, который тоже лишился в это утро своего домашнего любимца, который все время уговаривал Нину Николаевну и которого она называла Михаилом Сергеевичем, живо подхватил ее под руку и увлек в сторону подъезда. Толпа начала расходиться.

Лера вернулась домой, прибралась в квартире. Сварила легкий супчик для Лаврова. Хотя в последние дни он почти не открывал холодильник. Накрыла кастрюльку чистым полотенцем. И засобиралась на учебу. Сегодня ей было к трем.

Вернулась она почти в восемь. Окна Саниной квартиры светились. Дома! Она жутко обрадовалась и, перехватив удобнее пакеты с продуктами, которые закупила по дороге, почти бегом помчалась к подъезду. Но неожиданно у самой подъездной двери ее ожидало препятствие в лице женщины, которую она видела утром в толпе. Женщина была не та, что плакала, потеряв собаку. А другая. Та, что уговаривала плакавшую женщину. Кажется…

Кажется, ее называли Марией Дмитриевной?

– Здрасте, – на всякий случай поздоровалась Лера и попыталась женщину обойти.

Но та снова преградила ей дорогу. И даже привалилась спиной к подъездной двери, не боясь запачкать светлую куртку.

– И тебе не хворать, – не совсем любезно отозвалась женщина, не думая пропускать ее в дом. – Сильно спешишь, девонька?

Конечно! Конечно, она спешила! Саня дома! Ей жутко хочется увидеться с ним. Поговорить. Да и просто посмотреть на него. Она соскучилась. Она почти не видела его в последние дни. И совсем не знает, чем они с отцом занимаются. Как дела с расследованием по Машиному делу? Она была вчера у нее в больнице. Пока состояние ее без изменений. Дежурная медсестра сказала, что жених хочет перевезти девушку за границу на лечение. Но пока говорить об этом рано. Машу нельзя транспортировать. Так говорят врачи.

– Вообще-то да. Спешу. – Лера вежливо улыбнулась, сильно сомневаясь, что ее улыбку Мария Дмитриевна рассмотрела в темноте. Помотала пакетами, пояснила: – Ужин надо готовить.

– Ничего, подождет твой ужин. И ты не спеши, ты лучше послушай.

Мария Дмитриевна оттолкнулась от двери, подхватила Леру под руку и повела от подъездной двери в сторону сквера. Девушка беспомощно оглянулась на освещенные окна квартиры Лаврова. Вдруг, пока ее выгуливает эта странная женщина, Саня снова исчезнет?

– Что-то случилось? – поинтересовалась она у Марии Дмитриевны.

В ней зарождалось раздражение, пока еще едва ощутимое, пока проблесковое, но оно ведь могло и разрастись и выплеснуться.

– Случилось! – фыркнула Мария Дмитриевна, чуть сдвинула наверх со лба большую белоснежную шапку из меха невиданного зверя. – Игорь погиб. Теперь животные. А этот Линев…

– Это кто?

Лера снова оглянулась на окна. И чуть не взвизгнула. Свет загорелся в ее комнатке! Саня собирает ее вещи?! Собирает, складывает в дорожные сумки. И сейчас, когда она вернется, случится то, чего она все это время боялась. Он встретит ее на пороге, швырнет к ногам сумки с вещами и скажет отвратительное по смыслу, лаконичное:

– Вон!

И не поможет груда креветок, которые она купила, потому что знала, что он их обожает. С соевым соусом, чесноком и перцем. Она так и собиралась их сегодня готовить. И даже пива купила. Для него.

– Линев, это тот самый мужчина, который сегодня Ниночку обхаживал, – пробился сквозь ее расхристанные переживаниями мысли глухой голос Марии Дмитриевны.

– Михаил Сергеевич, кажется?

Лера все еще пыталась быть вежливой, хотя уже заметно притормаживала и идти дальше в сторону сквера не хотела. Темные скелеты голых деревьев ее откровенно пугали.