Аарон продолжал погружаться, и его не тревожило давление воды или отсутствие воздуха. В сияющем коконе света ему встречались старые и новые друзья, его любовницы и те, кому еще предстояло стать ими, и они махали Аарону руками, пока он спускался вниз.

У самого дна его взору открылось небольшое круглое отверстие, которое являлось основанием огромной стеклянной бутылки. Эту бутыль он заметил всего лишь минуту назад. Аарон проплыл в отверстие и в один миг оказался на поверхности воды неподалеку от узкого пляжа. Маленький кусочек суши окружали отвесные скалы, мерцавшие в лучах прожекторов холодным серебристым светом.

Рядом с Аароном проплыл мужчина, которого он здесь прежде не видел. Остановившись, незнакомец помахал ему рукой - причем с таким энтузиазмом, словно знал его всю жизнь.

– Прошу прощения, - сказал Аарон, после того как они вышли на пляж.
– Мы случайно не знакомы?

– Пока нет, - ответил мужчина.

Он добавил еще что-то, но Аарон не уловил этих слов. Тем не менее он понял, о чем говорил незнакомец. Несколько невразумительных звуков подсказали ему смысл фразы, хотя ее значение выходило за пределы доступных выражений.

Внезапно фигура исчезла. Но такое часто случалось во сне, где выходы и входы не являются проблемой, а содержание остается темным и неясным. Все в этом мире просто; надо только снять чешую из глаз и с легкостью принять тот дар, который оставили им существа, ушедшие за грань восприятия.

Эта мысль кольнула его разум почти с той же остротой, с какой китайская пища впивается в желудок. И хотя Аарон понял все, это длилось лишь одно мгновение. А потом сон угас, унеся в бесконечность иную реальность, и ему пришлось заняться чем-то другим.

***

– Тебе полегчало?
– спросила Сара.

Аарон открыл глаза и осмотрелся. Он находился в странном древнем зале, стены которого были сложены из каменных блоков, связанных вместе каким-то белым раствором. Взглянув на лепную кушетку, служившую ему ложем, он перевел взгляд на пылавший камин, а затем увидел высокую и стройную Сару, которая стояла перед ним в печальной и робкой позе.

– Не верю своим глазам!
– воскликнул он.
– Что ты тут делаешь?

– Ты был так близок к истине, - сказала она.
– Неужели тебе еще неясно, что любая наша возможность может находиться в состоянии переменчивости?

Аарон не задумывался об этом раньше. И теперь откровение потрясло его до глубины души. Как же так случилось, что внутренний остов гуманоидной расы вдруг стал объектом для изменений и переплавки? Ему показалось, что прочная основа ушла из-под его ног и проделала серию диких превращений - не просто каких-то поворотов и фигур, а превращений сути. Он смутно понимал, что к тому же самому подводила людей и квантовая механика. Теперь эту доктрину называли сравнительной теорией хаоса, но в древности люди давали ей другие имена имена, означавшие суетность объективного мира.

***

– О чем ты задумался?
– спросила Сара.

– Странно, но я даже слов не нахожу для той возможности, которую мы обсуждаем, - сказал Аарон.
– Это как смерть во сне. Мне и самому не нравятся такие неясные термины, но как иначе говорить об этом? Боюсь, мы вновь столкнулись с идеей, которая количественно неопределима.

– Не надо пугаться, - подбодрила его Сара.
– Ты все делаешь правильно.

Возможно, у него действительно что-то получалось, но он так не чувствовал. Аарон еще никогда не переживал такого острого и внезапного кризиса веры, когда он сомневался не только в себе, но и в обоснованности, пригодности и даже красоте реального мира. Не эта ли эпидемия безверия разрушала целые культуры, когда последние осажденные бастионы сдавались и цивилизации бесследно исчезали на пике своего расцвета? Люди смотрели в будущее и понимали, что оно принадлежит не им. Аарон уже не сомневался, что город чужаков источал такой же смертельный яд, ввергая шесть новых рас в состояние апатии.

А что ему снилось сейчас? Он резко сел на ложе. Вот это да! Информационная гибель Вселенной! Аарон и раньше знал, что информация представляла собой вид энергии, который следовал своим собственным правилам. Но информационная вселенная не могла существовать без тех, кто ею пользовался, поскольку любая информация предполагала два полюса: потребителя и того, кто ее направлял.

– Впрочем, это не совсем верно, - произнес Аарон.
– Мы очень мало знаем о свойствах информации. Тем не менее мы можем полагать, что смерть является многоуровневым явлением. И на каждой ее стадии имеется своя небольшая смерть. Мертвые мертвы, но они могут прийти к вам на многих уровнях. Вот почему информация несовместима с той концепцией, в которую ее втискивает наука. Мы не можем понять того, что отказывается входить в сферу речи, и однажды это сотрет нас в порошок.

– Как долго он находится в таком состоянии?
– спросил Мэтью.

– По меньшей мере уже пару дней, - сказал доктор франц.
– Он попросил нас о встрече с вами, а потом впал в бессвязный бред.

– Информация представляет собой истинный субстрат, - продолжал Аарон.
– Вы можете свернуть цыпленку голову и тем самым убить его. Или вы можете отрицать существование цыплят и кур, что будет являться другой альтернативой. К внутренним таинствам есть много путей, но они не возникают из рассмотрения других внутренних таинств.