– 192, – говорит Рейвен.

– 197.

– Я так и знала! Даже не сомневалась, что вы обе наберете столько очков. О-о-о, как же я вам завидую!

Мёрси приносит нам завтрак.

– Доброе утро, Лили. Удачи тебе завтра.

– Спасибо, Мёрси, – сияет улыбкой Лили. – А можно мне оладий с черникой? И грейпфрутовый сок? И немного манго?

Мёрси кивает.

– Ты что, в этом будешь? – Лили с искренним беспокойством оглядывает мой халат.

– Да. – Мне уже начинает надоедать. – Я буду в этом. Это моя любимая вещь, и, поскольку у меня больше не будет возможности выбирать себе одежду, сегодня я решила надеть то, что мне нравится. И мне плевать, как я выгляжу.

Рейвен прячет улыбку, набивая рот яичницей и картофельными оладьями. Лили слегка сконфужена, но это быстро проходит.

– Так вы слышали новость? Про Курфюрстину? – Она выжидающе смотрит на нас, но Рейвен больше увлечена едой, а я, как всегда, равнодушна к интригам Жемчужины. Хотя некоторые девчонки отслеживают и смакуют каждую сплетню.

– Нет, – вежливо отвечаю я, цепляя вилкой ломтик дыни.

Лили выкладывает на стол журнал. С глянцевой обложки «Жемчужины сегодня» на нас смотрит молодое лицо Курфюрстины, которая, как гласит заголовок, «посетит Аукцион».

– Вы можете себе представить? Сама Курфюрстина на нашем Аукционе! – Лили вне себя от радости. Она обожает Курфюрстину, как и многие девчонки Южных Ворот. История этой женщины не совсем обычная – она родом из Банка, а значит, не королевских кровей, но Курфюрст влюбился в нее с первого взгляда, когда приехал в один из магазинов ее отца, и взял ее в жены. Очень романтично. Конечно, теперь ее семья тоже принадлежит к королевскому роду и живет в Жемчужине. Для многих девушек она – символ надежды, они верят, что в их судьбе тоже могут произойти счастливые перемены. Лично я не понимаю, чем плохо быть просто дочерью торговца.

– Я никогда не думала, что она придет, – продолжает Лили. – Ведь ее драгоценному сынишке всего несколько месяцев. Только вообразите – она может выбрать одну из нас, и эта счастливица будет вынашивать ее следующего ребенка!

Мне хочется разодрать ногтями кружевную скатерть. Послушать Лили – так мы должны считать за честь такую обязанность, словно это наш выбор. Я не хочу вынашивать ничьих детей, ни Курфюрстины, ни кого бы то ни было. Я не хочу, чтобы меня завтра продали.

Лили так возбуждена, будто у нее есть шанс попасть к Курфюрстине. С ее-то лотом номер 53!

Я ненавижу себя за такие мысли. Она не лот 53, она Лили Диринг. Она любит шоколад и сплетни, розовые платья с кружевными воротничками, и она играет на скрипке. Да, она родилась в ужасной семье, но об этом даже не догадаешься, потому что у нее всегда припасено доброе слово для каждого. Она – Лили Диринг.

И завтра она будет продана за деньги и станет жить в чужом доме, по чужим правилам. Ее хозяйка, возможно, никогда не поймет и не оценит искреннего энтузиазма и добродушия Лили. Вряд ли она полюбит Лили и будет о ней заботиться.

Чужая женщина заставит Лили вынашивать чужого ребенка, хочет ли этого сама Лили или нет.

Внезапная злость захлестывает меня, и я вскакиваю из-за стола, сжимая кулаки.

– Что… – начинает Лили, но я не слышу ее. Я успеваю лишь перехватить удивленный взгляд Рейвен, прежде чем неведомая сила толкает меня вперед, и я быстрыми шагами иду к двери, не обращая внимания на девчонок, которые с любопытством смотрят мне вслед. Я выбегаю из столовой, взлетаю вверх по лестнице и врываюсь в свою комнату.

Я хватаю отцовское кольцо и надеваю его на большой палец, но оно все равно слишком велико. Зажимаю цепочку в кулаке.

Вышагивая взад-вперед по своей крохотной комнатке, я ловлю себя на мысли, что уже начинаю скучать по ней, хотя никогда не думала, что такое возможно. Ведь это тюрьма, клетка, в которой держали меня, прежде чем отправить к незнакомой женщине в качестве человеческого инкубатора. Кажется, будто стены сжимаются вокруг меня, и я натыкаюсь на комод, сбрасывая все на пол. Расческа и гребень отскакивают от деревянных половиц, ваза разбивается, и мокрые цветы рассыпаются во все стороны.

В комнату заглядывает Рейвен. Она смотрит на меня, потом переводит взгляд на пол. Кровь стучит в моих висках, тело сотрясает крупная дрожь. Рейвен бочком проходит через всю комнату и обнимает меня. Я уже не сдерживаю слез, и они бегут по щекам, впитываясь в ее блузку.

Мы долго стоим так, обнявшись, и молчим.

– Мне страшно, – шепчу я. – Мне страшно, Рейвен.

Она крепче прижимает меня к себе, потом принимается собирать осколки вазы. Мне очень стыдно за то, что я устроила такой беспорядок, и я опускаюсь на корточки, чтобы помочь ей.