— Действительно, — проговорила она. — Я сама с трудом могу в это поверить. Даже сейчас помню очень немного. Особенно последние двадцать четыре часа перед катастрофой.

Управляющий сочувственно закивал:

— Результат контузии. Однажды подобное случилось с моей сестрой. Во время войны, в Лондоне. При бомбежке она потеряла сознание, но вскоре приходит в себя, идет пешком через весь Лондон, садится в поезд на станции Юстон и, figures vous [10] , просыпается в Ливерпуле и ничего не может вспомнить ни о бомбежке, ни о прогулке по Лондону, ни о поезде, ни о том, как она вообще сюда попала! Последнее, что она помнит, — это то, как вешала юбку в шкаф в Лондоне! Удивительные вещи происходят, не правда ли?

Хилари согласилась, управляющий поклонился ей и вышел из номера. Хилари встала и взглянула на себя в зеркало. Она была до предела пропитана своей новой индивидуальностью и определенно чувствовала слабость в членах, что, в свою очередь, совершенно естественно для того, кто только что выписался из больницы после тяжелой болезни.

Она уже успела обследовать стол, но не нашла на нем ни писем, ни посланий, адресованных ей. Первые шаги в своей новой роли приходилось делать в полной темноте. Может быть, Оливии Беттертон следовало позвонить по определенному номеру или встретиться с определенным человеком в Касабланке? Никакого ключа к разгадке проблемы не было. Все, из чего надо было исходить, — паспорт Оливии Беттертон, ее кредитная карточка, книжечка билетов и бронирования бюро путешествий Кука. Два дня надо было провести в Касабланке, шесть в Фесе и пять в Марракеше. Фотография в паспорте теперь заменена на фотографию Хилари, подпись на кредитной карточке «Оливия Беттертон» написана тоже рукой Хилари. Удостоверение личности в полном порядке. Ее задачей было соответственно играть свою роль и ждать. Козырной картой должна стать авиакатастрофа и, как результат, потеря памяти, общая рассеянность.

Несчастный случай произошел в действительности, и Оливия Беттертон в самом деле была на борту самолета. И контузия вполне реально могла быть причиной всех ее поступков, невыполнения тех инструкций, которые, возможно, были даны. Озадаченная, потрясенная, слабая, Оливия Беттертон будет ждать дальнейших распоряжений.

Самым естественным сейчас был отдых. Поэтому она легла на кровать, прокручивая в уме все то, чему ее научили. Багаж Оливии пропал в катастрофе. В больнице Хилари снабдили некоторыми мелочами. Она провела расческой по волосам, прикоснулась помадой к губам и спустилась пообедать в гостиничный ресторан.

Было заметно, что на нее обращают внимание, проявляя значительный интерес. Несколько столиков занимали бизнесмены, те даже не удостоили ее взглядом. Но от других столиков, за которыми, несомненно, сидели туристы, явственно доносились шепот и приглушенное бормотание:

— Вон та женщина… та, рыжеволосая… она выжила после авиакатастрофы! Да, приехала из больницы на «скорой помощи». Сама видела, как она приехала. Все еще выглядит очень слабой. Не знаю, стоило ли врачам выписывать ее так быстро. Какое ужасное испытание! Какое счастливое спасение!

После обеда Хилари ненадолго зашла в маленькую гостиную. Ее заинтересовало, попытается ли кто-нибудь вступить с ней в беседу. В гостиной находились еще две женщины, и вскоре маленькая толстушка средних лет с аккуратно уложенными седыми волосами пересела на стул рядом с Хилари. И сразу же оживленно затараторила:

— Ради Бога, прошу простить меня, но я просто обязана с вами поговорить! Это ведь вы, не так ли, чудом спаслись в ужасной авиакатастрофе?

Хилари отложила в сторону журнал, который начала читать.

— Да, — ответила она.

— Ну не ужас ли? Катастрофа, я имею в виду. Говорят, выжили всего трое? Это правда?

— Всего двое, — уточнила Хилари. — Один из троих умер в больнице.

— Господи! Что вы говорите! Простите, можно у вас узнать, мисс… миссис…

— Беттертон.

— Да, можно у вас узнать, где вы сидели в самолете? Впереди или ближе к хвосту?

Хилари был известен ответ, поэтому она быстро сказала:

— Ближе к хвосту.

— Все говорят, что это самое безопасное место. Я просто настаиваю всегда на том, чтобы сидеть у задних дверей. Вы слышали, мисс Хетерингтон? — Она повернула голову к другой даме средних лет, приглашая ее принять участие в разговоре. Та была, несомненно, англичанкой, с длинным и печальным лошадиным лицом. — Именно это я вам и говорила. Садясь в самолет, никогда не позволяйте этим стюардессам заманить вас вперед!

— Но кому-то ведь придется сидеть впереди, — заметила Хилари.

— Пусть, но только не мне, — быстро отреагировала ее новая американская знакомая. — Кстати, меня зовут Бейкер, миссис Кэлвин Бейкер.

Хилари кивнула в ответ, и миссис Бейкер пустилась в рассказ, легко взяв руководство беседой в свои руки:

— Я только что приехала сюда из Могадора, а мисс Хетерингтон из Танжера. А познакомились мы уже здесь. Вы собираетесь посетить Марракеш, миссис Беттертон?

— Я должна была побывать там, — ответила Хилари. — Но этот несчастный случай, к сожалению, спутал все карты.

— Но все равно вы просто обязаны побывать в Марракеше! Как вы считаете, мисс Хетерингтон?

— Марракеш ужасно дорог, — отозвалась мисс Хетерингтон. — Эти несчастные гроши, составляющие обменный фонд, так все усложняют!

— В Марракеше есть чудесная гостиница, «Мамония», — сообщила миссис Бейкер.

Невероятно дорогая, — возразила мисс Хетерингтон. — Для меня о ней не может быть и речи. Конечно, для вас, миссис Бейкер, совсем другое дело… Доллары, я имею в виду. Но кто-то дал мне адрес одной маленькой тамошней гостиницы, очень милой и чистенькой, и говорят, там совсем не плохо.