Нужно объяснить ребенку, что «скрывать что-то» или «не рассказывать всем подряд» – это разные вещи. Далее родителям нужно выработать со своим ребенком договоренность: кто такие «все подряд», а кто такие «свои, близкие», с которыми можно обсуждать то, что называется «секрет» (конфиденциальная информация).

Когда ребенок становится чуть старше (шесть-семь лет), можно пояснять, что есть вещи, которые не содержат в себе никакой тайны, но они являются личными. Когда другой человек доверяет тебе по секрету какие-то свои чувства, или что-то, о чем просит не говорить другим (если это только не криминал), то порядочно и правильно сохранять этот секрет. Каждый человек имеет право на уважение к своим секретам. Когда ребенок выходит в широкую социальную действительность и начинает активно общаться с другими людьми, то близкие взрослые сталкиваются с задачей формирования у своего ребенка таких моральных категорий, как порядочность, честность, бережное отношение к чувствам других людей. В истории про кровную семью приемных родителей волнует психологическая безопасность их ребенка. Отношение к приемным детям в обществе неоднозначное, кроме того, история семьи, простодушно изложенная маленьким ребенком («А мой папа водку пил… А моя мама бросила меня на вокзале…») может вызвать отторжение и осуждение со стороны окружающих вместо сочувствия и понимания. Ребенка нужно подготовить к тому, что люди могут реагировать по-разному. Не стоит формировать у ребенка отношение к окружающему миру как источнику угрозы, запугивая историями про то, что к нему будут плохо относиться, потому что он приемный. Но даже маленькие дети замечают по своему опыту, что у окружающих их людей разные характеры и они по-разному себя ведут. Есть люди внимательные и добрые, а бывают грубые, злые и т. д. И не всегда с первого взгляда можно определить, с кем ты имеешь дело. Одни люди, узнав, что у ребенка приемные родители, отнесутся к этому по-доброму, а у других это может вызвать раздражение и злость. Родители или близкие взрослые могут сказать: «Ты еще не так хорошо разбираешься в людях. И мы не хотим, чтобы тебя кто-то обидел. Поэтому с теми, кого ты знаешь не очень хорошо, лучше не говорить про важные вещи в твоей жизни. В том числе про то, что у тебя две семьи: одна кровная, вторая приемная. Если ты не уверен в человеке, спроси у нас, стоит ли именно этому человеку рассказывать твою историю».

Поскольку детям важно уметь каким-то образом представлять историю своей жизни для других людей, нужно, чтобы близкие взрослые совместно со специалистами помогли создать «публичную» версию жизненной истории ребенка. Также важно научить ребенка разным вариантам реагирования на вопросы окружающих. Ребенок имеет право не рассказывать о себе, даже если его прямо спрашивают: «А что с тобой было? А ведь это не твои родные родители?» и т. п. Право на отказ в обсуждении, в том числе на отказ старшим по возрасту (учителя, воспитатели, вожатые, старшеклассники и пр.), – это непростой для ребенка навык, связанный не только с «техническим» умением, но и с внутренним ощущением своей правоты. И помочь в его формировании должны близкие взрослые, поскольку это право на самозащиту. Кроме разговоров и объяснений важно в игровой форме (игра с куклами, ролевая игра) потренироваться, как вести себя в таких ситуациях. Нужно, чтобы ребенок побывал в разных ролях – в своей собственной и в роли того, кто пристает с расспросами. Необходимо предложить конкретные способы действия и фразы, которые он может говорить. Например: «Я не хочу сейчас с вами об этом говорить»; «Мы обсуждаем эти вопросы только дома / в кругу семьи». Кроме отказа от обсуждения ребенку важно восстановить справедливость и ответить на косвенный «наезд» на его семью, который зачастую заключен в такого рода расспросах: «У меня хорошая семья и я люблю своих родителей». Родители могут выбрать вместе с ребенком такую фразу, которая больше подходит для их ситуации. Но важно, чтобы это был конкретный вариант поведения, который позволит ребенку не растеряться, дать отпор любопытствующим, сохранив при этом свое достоинство.

Версия истории жизни ребенка, которая подходит для обсуждения с теми, с кем можно и хочется поделиться (близкие друзья ребенка, друзья семьи), должна заключать в себе краткое описание действительных событий. «Действительных событий» – потому что в случае придумывания взрослыми ложных фактов ребенок четко поймет, что ему есть чего стыдиться и с ним не все в порядке. Важно найти приемлемый и безопасный вариант изложения того, что в реальности было с ребенком. Разумеется, с другими людьми не обсуждаются подробно факты жестокого обращения и насилия, если они имели место в жизни ребенка. Также нет необходимости отображать абсолютно все перемещения ребенка из одного места в другое; или такие факты о кровной семье, как убийства, самоубийства, тюрьма, психические или венерические заболевания кровных родителей.

Информацию о том, что ребенок в одной семье родился, а в другой живет, можно отобразить следующим образом:

«С семьей, в которой я родился, случилась беда. Остаться жить с моими родителями было нельзя, и сейчас я живу с папой… и мамой… (плюс братья/сестры/кошки/собаки)».

«Родители, у которых я родился, умерли, и сейчас у меня другая семья». (Если кровные родители действительно умерли! Недопустимо говорить «умерли» о тех родителях, которые на самом деле живы или про которых неизвестно, где они и что с ними сейчас.)

«Я действительно родилась в другой семье и раньше жила в другом городе. Так случилось, что меня забрали в детский дом. Но сейчас у меня есть семья, которую я люблю».

Соответственно, если ребенка продолжают расспрашивать о причинах произошедшего, то возможен либо вариант с отказом от обсуждения, либо предложение спросить об этом приемных родителей.

Дети подросткового и юношеского возраста всегда имеют собственное мнение относительно того, что им следует делать. Они могут захотеть обсуждать достаточно подробно свою жизнь с друзьями, которых считают своими близкими. В этом случае задача взрослых не настаивать на том, как лучше поступить, а гарантировать своему ребенку поддержку в любой ситуации. Даже если он обсуждал историю своей жизни с другими людьми вопреки совету родителей не делать этого и потом пострадал, важно не упрекать ребенка, а посочувствовать и сказать, что никто не вправе осуждать другого человека за ту боль, которую он пережил в своей жизни. Тем более что ребенок не виноват в том, что с ним было. Если подросток интересуется мнением родителей, то можно рассмотреть с ним варианты последствий такой откровенности: разные реакции окружающих, чувства ребенка по этому поводу в каждом отдельном случае. В том числе отдельно нужно обсудить проблему «возможности несохранения секрета», когда даже лучший друг в минуту гнева или по небрежности может рассказать другим то, что ему доверил ребенок. Важно обсудить с ребенком, что он хочет получить в ответ на свою откровенность, чего он опасается и чего реально можно ожидать. В этом случае ребенок будет хотя бы относительно психологически готов к возможным последствиям своей самостоятельности в данном вопросе. И в случае с подростками именно это является основной задачей родителей: подготовить ребенка к самостоятельным поступкам и принятию возможных последствий, сохраняя контакт с ним.

пример:

Девочку Надю удочерили в младенчестве. Дома факт удочерения не обсуждался. Когда Наде было семь лет, ее приемная мама обратилась к психологам, поскольку девочка должна была пойти в школу, и мама считала, что в широком социальном окружении может найтись кто-то, кто узнает, что Надя удочеренный ребенок, и обидит ее. Поэтому мама хотела сформировать у девочки положительное представление о том, что она приемный ребенок. Однако вскоре из семьи ушел отец, и этот момент, сам по себе достаточно стрессовый, был не очень подходящей почвой для работы с жизненной историей девочки. Через два года семейная ситуация стабилизировалась. Специалисты вместе с мамой разработали последовательный план действий: как построить первый разговор с девочкой, как отвечать на ее вопросы. Как вести себя в зависимости от тех или иных переживаний Нади, которые могут впоследствии проявиться. Для самой мамы разговоры на эту тему были полезны, поскольку послужили поводом для проработки ее собственных внутренних страхов в отношении приемного родительства: настоящая ли я мама, настоящая ли у нас семья и т. д. Девочка не слишком бурно отреагировала на разговор о том, что есть разные пути, которыми дети появляются в семьях. И что кто-то появляется у мамы из животика, а кто-то, родившись в одной семье, в ту семью, в которой его будут любить и растить, попадает немного позже. И то, что она была удочерена своей мамой в младенчестве, и с тех пор мама ее любит и никогда никому не отдаст, также не вызвало у девочки каких-то бурных внешних проявлений. Дети ведут себя по-разному. Надя выслушала все, о чем с ней говорила мама, сказала, что ей надо подумать, пошла в свою комнату. Через полчаса мама к ней заглянула – Надя рисовала. Мама сказала, что хочет побыть с ней и поговорить про то, что Надя думает, чувствует. Надя уточнила: «Значит ли это, что ты меня не любишь или собираешься куда-то отдать?» На что мама сказала: «Я тебя очень люблю, и никогда никуда не отдам, и мы будем вместе. Потому что я тебя нашла, и ты такая дочка, которую я всегда хотела». Впоследствии, время от времени, девочка неожиданно задавала вопросы о том, где ее мама, которая ее родила, есть ли другие такие дети, как она, можно ли посмотреть на дом ребенка, в котором она была, и т. д. Так, при отсутствии внешних сильных эмоциональных проявлений, девочка примерно в течение полугода осмысливала полученную информацию, что проявлялось в периодически возникающих разговорах о деталях своего младенчества. «Книгу жизни» в семье решили не делать, так как дома было очень много альбомов с фотографиями и описанием истории ее жизни в приемной семье. Спустя некоторое время Надя перешла в новую школу. И там буквально на второй день одна из молодых учительниц на большой перемене в присутствии большого количества детей подошла к Наде и громко ей сказала: «Девочка, я все знаю про твою тяжелую ситуацию. У тебя приемная семья. И если тебе нужна будет помощь, обращайся к любому из нас». Надя испытала настоящий шок от такого обращения, прибежала домой в слезах, закрылась в ванной и сказала, что не пойдет больше в школу. Кое-как мама уговорила ее поехать к психологу. Во время разговора с психологом обсуждение начали с того, что для Нади было самым страшным в происшедшем. Надя сказала: то, что это было публичное и грубое вмешательство, и то, что ее семейную ситуацию назвали «тяжелой» (то есть осудили). На вопрос психолога о том, чем для нее плохо то, что произошло, Надя сказала: «То, что теперь все всё знают и будут ко мне плохо относиться». На просьбу конкретизировать, кто именно к ней будет плохо относиться, девочка задумалась, и сказала, что боится плохого отношения со стороны некоторых детей и педагогов. После этого психолог поговорила с ней о тех взрослых людях и детях в ее жизни, которым было известно о том, что она приемный ребенок, и которые хорошо к ней при этом относились. Посчитали этих людей, и их оказалось очень много. Затем саму Надю спросили, как бы она относилась к другому ребенку, если бы узнала, что он приемный. Она сказала, что в отношениях важно, какой это человек, а не то, приемный это ребенок или нет. И что сама она, наоборот, хорошо бы отнеслась к приемному ребенку и постаралась бы его поддержать, потому что он в своей жизни потерял семью. Тогда психолог ее спросила, почему же она сама так плохо думает о других детях, предполагая, что они не могут отнестись к вопросу о приемном ребенке так же. Этот разговор подбодрил Надю, после чего психолог стала обсуждать с ней, как она относится к своей приемной семье. Считает ли она ее настоящей, хорошей, или ее что-то смущает. Надя сказала, что она очень любит свою маму, и что она у нее самая лучшая, и что у них настоящая семья. Тогда психолог спросила, что бы Надя прямо сейчас могла сказать тем людям, которые сомневаются или просто не знают, что ее семья такая хорошая. Надя ответила: «Я бы им так и сказала, что у меня очень хорошая семья». На что психолог ей заметила – ну вот, ради одного этого и стоит сходить в школу. На что девочка заявила, что да, теперь она точно хочет сходить в школу. И на следующий день Надя действительно пошла в школу и, подойдя при всех к той же самой учительнице, очень громко сказала ей: «Я хочу вам кое-что сказать. У меня прекрасная семья. Самая лучшая. И если вам нужна будет какая-нибудь помощь, то обращайтесь к нашей семье. Мы вам поможем». Такое поведение, конечно, абсолютно поразило учительницу, которая не нашлась, что ответить. Остается добавить, что Надя закончила девять классов в этой школе, и у нее больше не возникало проблем в связи с тем фактом, что она приемный ребенок.

комментарий:

Для специалистов и самой мамы очень важными были две вещи: во-первых, то, что девочка не от посторонних людей узнала о том, что она приемная (судя по ее реакции, травма могла быть очень сильной). Второй момент: важная часть работы с жизненной историей – как говорить с посторонними о своем происхождении. Когда эта работа происходит правильно, она укрепляет отношения внутри приемной семьи, помогает и детям, и взрослым чувствовать себя более уверенно. Отсутствие этой работы, как показывают жизнь, может поставить под удар отношения в семье и чувства самого приемного ребенка.

Первая трудность, которая обычно возникает у специалиста, составляющего «Книгу жизни», – это вопрос: «А надо ли это делать? Стоит ли будоражить прошлое ребенка? Может быть, как-нибудь само утрясется?»

Вопросы такого рода порождаются профессиональной неуверенностью: незнанием того, «как подступиться» к задаче, боязнью навредить или столкнуться с болью ребенка. Каждый, кто хотя бы однажды проделал успешно эту работу, смог оценить ее значение. Дети, утратившие семью, переживают социальную и личностную дезориентацию. Упорядочивание событий прошлого, поиск позитива, восстановление утраченных сведений – это целый пласт реабилитационной работы по преодолению внутреннего хаоса у таких детей. И его возможно осуществить посредством составления «Книги жизни». Но вопрос все же возникает. И решить его можно только одним способом: добросовестно выполнить эту работу. А понимание придет в результате ее выполнения, или, вернее, снимется страх перед обсуждением тяжелых событий в жизни другого человека.