Шоссе все круче и круче поползло вверх. За высоким взгорком уже ничего не было видно, лишь белые и лёгкие, как клочья ваты, облака лениво выплывали из-за него в голубое, пронизанное солнцем марево.

— Река сейчас будет, — сказал Углов со вздохом. — Бугра.

Машина взбиралась тяжело, с глухими перебоями, рыча на второй передаче. А когда наконец она очутилась на самом гребне и шоссе стало падать вниз, Виталий даже охнул от восхищения.

Внизу тихо катилась среди кустов, жёлтых отмелей и серебристых ив неширокая, заросшая местами камышом и лилиями красавица река, нежно переливаясь на солнце бело-синими перламутровыми волнами. На другой её стороне леса уходили до самого горизонта, пенясь и клубясь, как море, всеми оттенками зеленого цвета: от ярко-изумрудных, весёлых молодых берёз до тёмных, почти чёрных крон елей. А к обрывистому берегу, подступали стройные золотисто-бронзовые сосны, словно передовые шеренги воинов в боевых рыцарских доспехах и зелёных шишках на голове.

Серая лента дороги торопливо сбегала к реке и, словно умиротворённая, сворачивала вдоль высокого берега, ровно стелясь по зеленому лугу.

— Ну, братцы, и красота же у вас тут, — зачарованно произнёс Виталий.

Через некоторое время внизу, у самой реки, неожиданно возникла среди кустов и деревьев небольшая поляна. На ней ярко пылал костёр, возле которого суетились три женщины в коротких штанах и пёстрых кофточках. Над костром висели чёрные, закопчённые котелки. Невдалеке виднелся импровизированный стол — две доски на стянутых проволокой кольях, а по бокам его скамьи из длинных неровных жердей. На краю поляны сквозь зелень кустов просвечивали ярко-жёлтые палатки. А у самой воды стояла высокая самодельная мачта, на верхушке которой полоскался странный чёрный флаг с длинным разрезом посередине. Возле мачты, около вытащенной на берег байдарки, возились двое загорелых мужчин в плавках и два мальчугана, тоже в плавках и белых панамах.

— Туристы, — деловито сообщил Углов.

Виталий указал на флаг и засмеялся.

— А ведь это, братцы, штаны! Ей-богу, чёрные тренировочные штаны! — И неожиданно приказал: — Стой! Первые живые люди на пути. Надо потолковать.

В это время маленькая рыжеволосая женщина, хлопая, себя ладонью по рту, весело и призывно закричала:

— А-а-а-а!..

И Виталий, прислушавшись, заметил:

— Альпинистский сигнал. Чтобы разбивалось эхо в горах. Ну, пошли.

Он вылез из машины и стал спускаться к берегу по крутой и узкой тропинке, петлявшей среди деревьев, За ним последовал и Углов.

Но тропинка неожиданно свернула куда-то в сторону, и Виталий, секунду помедлив, двинулся напрямик сквозь заросли кустов.

Когда они с Угловым добрались до поляны, туристы уже весело рассаживались вокруг своего самодельного стола, а рыжеволосая кричала замешкавшимся у лодки мальчишкам:

— Юра! Алик!.. Ну, живо, живо!.. За стол!.. А то никакой ухи не получите!..

— Ну, щука!.. Щука же!.. — надрываясь, кричал в ответ один из мальчишек. — Умрёт ведь!..

Но другой уже бежал к столу, держа в вытянутой руке длинную извивающуюся рыбину.

С противоположной стороны поляны из зарослей вышел лысоватый мужчина в плавках. Весь лоснясь от пота, он гордо тащил за собой стволы валежника.

Сидевший за столом мужчина, с крупным носом и слегка оттопыренной нижней губой, увидя его, рассудительно произнёс:

— Вместо того чтобы заготовить дрова ещё утром, всем вместе, ты, конечно, затеяла…

Упрёк относился к женщине, разливавшей уху.

Виталий, слегка запыхавшись, остановился за деревом на краю поляны и сказал Углову:

— Умереть можно от зависти, ты не находишь? Давай все-таки приведём себя в порядок. Что ни говори, а там дамы.

В это время кто-то из туристов задорно пропел:

И сразу несколько голосов весело подхватили:

Виталий и Углов вышли на поляну.

— Смотрите, смотрите! К нам гости! — воскликнула одна из женщин.

Все обернулись в их сторону.

— Хлеб да соль, товарищи, — сказал Виталий, подходя к столу. — Извините, что потревожили. Но мы…

— Что за разговор! Присаживайтесь, — перебил его мужчина, освобождая возле себя место на скамье. — Тут как раз всем хватит места.

— Садитесь, садитесь, — засуетилась женщина, разливавшая по мискам дымящуюся уху.

— Нет, нет, мы на одну минуту, — замахал руками Виталий.

Другой мужчина, высокий, в очках, поднялся и изысканно-вежливо, но решительно заявил:

— Вы меня простите, но на минуту никак нельзя. Тут, видите ли, эпохальное событие. Вот у этого товарища, — он указал на лысоватого мужчину, который только что приволок дрова, — день рождения. Сейчас как раз самая ответственная минута. Прошу всех наполнить бокалы, — и, обернувшись к одному из мальчишек, добавил: — А ну, Юрик, быстро!

Тот мгновенно сорвался из-за стола и со всех ног кинулся к одной из палаток. Через секунду он появился снова, таща в руках длинный целлофановый свёрток.