Через несколько часов, когда все закончилось и океан утих, команды исследователей с «Йорктауна», экипировавшись надлежащим образом, на маленьких катерах поплыли к атоллу, чтобы установить счетчики радиации и изучить последствия радиоактивных осадков. С гидроплана вели аэрофотосъемку, чтобы определить, насколько изменилась топография атолла.

Ива добровольно-принудительно отправили с одной из групп обследовать Энику по периметру. То, что они увидели, ужаснуло их куда больше самого взрыва.

В воде, километрах в трех от берега, стоял мальчик лет десяти. Просто стоял и ждал.

Сначала молодой Роберт Ив содрогнулся от суеверного страха, приняв его за карающего ангела, сошедшего с небес наказать их что они сотворили с островом. Казалось, мальчик неподвижно стоит прямо на поверхности воды. Потом они вспомнили, что атолл окружен лабиринтом коралловых рифов, уходящих далеко в море, и поняли, каким образом ребенок мог оказаться так далеко от острова, который еще несколько часов назад был его домом.

Мальчика подняли на борт. Он онемел от ужаса, его трясло как в лихорадке. Тело было обожжено, лицо сморщилось, глаза провалились и помутнели: от вспышки мальчик полностью ослеп. Волосы сгорели, кожа стала воспаленно красной, как будто ребенка сварили заживо. Болевой шок усугубила соленая вода, разъедавшая ожоги.

Когда мальчика доставили на борт «Йорктауна», никто не верил, что он выживет. Судовой доктор решил, что, пожалуй, так будет лучше: ведь ребенок ослеп и непоправимо изуродован. Да и живой свидетель им ни к чему. Ведь никто понятия не имел, что на атолле Эника жило целое племя туземцев. «Зуб Пилы» единым махом стер их с лица земли. Всех, кроме одного мальчика.

Но, ко всеобщему удивлению, ребенок, несмотря на страшные гноящиеся раны, выжил. Несколько дней он молчал, а потом заговорил на каком-то странном языке.

Результаты обследования атолла после взрыва «Зуба Пилы» отправили в Министерство обороны, команде строго-настрого приказали держать язык за зубами.

Когда «Йорктаун» пришвартовался в Перл-Харбор, обгоревшего мальчика без лишнего шума отвезли в детский дом в Гонолулу. По официальной версии вся его семья сгорела во время пожара и только одного его удалось спасти. Родственников у мальчика не было, рос он на государственном попечении, а еще почему-то получал солидное пособие от ВМФ.

Больше Ив о нем ничего не слышал, хотя поначалу частенько думал, как сложилась судьба несчастного калеки. Потом он на время о нем забыл, но когда получил приказ отвести «Даллас» к Маршалловым островам, кошмарные воспоминания нахлынули на него с новой силой.

Капитан Роберт Ив надеялся, что больше никогда не увидит Энику. И вот он снова здесь… И снова предстоят секретные ядерные испытания.

Аламеда, Калифорния.

Авиабаза ВМФ.

Четверг, 14.22

Уставшие от перелета, с покрасневшими глазами, Малдер и Скалли прибыли в Сан-Франциско. Большая часть дороги была еще впереди.

Малдер взял напрокат машину, и они отправились на авиационную базу ВМФ в Аламеде, где чуть ли не битый час проторчали у ворот, предъявляя бесконечные бумаги, отвечая на вопросы и споря с не в меру бдительным офицером военной полиции, который по малейшему поводу советовался со своим начальством по телефону.

— Извините, сэр, — заявил он, возвратившись к ним в третий раз, — но ваша версия не подтверждается. Никакой транспортный самолет С-5 сегодня днем на Гавайи не вылетает. О вашем приезде нас не предупредили, равно как и о том, что вы полетите на транспортном самолете, если допустить, что такой самолет вообще есть.

Малдер устало протянул ему документы.

— Здесь подпись бригадного генерала Брадукиса, прямо из Пентагона. Речь идет о секретном проекте на Маршалловых островах. Я уважаю порядок и субординацию, но поймите же и вы нас: нам необходимо улететь этим рейсом.

— Прошу прощения, сэр, но никакого рейса нет, — стоял на своем дежурный офицер.

Малдер сердито вздохнул, и Скалли, погладив его по руке, поспешила вмешаться:

— Будьте так добры, сержант, позвоните начальнику еще разок и скажите всего два слова:

Брайт Энвил. А мы вас тут подождем.

Кривя губы и качая головой, сержант вернулся в будку. Малдер удивленно взглянул на Скалли, и она, улыбнувшись, заметила:

— А сердиться не надо: проку от этого никакого.

Малдер опять вздохнул, а потом с усмешкой выдавил: