/Проверь/.

Но как?!

/Иди и проверь!/» Человек доел плоды и поцепил на пояс меч. В голове почему-то насмешливо прозвучало: «И вновь я печально и строго с утра выхожу на порог…» Он вышел и плотно прикрыл за собой дверь.

4. Сегодня человек решил выбраться наружу через фонтан. Привычным движением он снял сливную решетку, подтянулся на руках и, оказавшись в пустом бассейне, огляделся по сторонам.

Кажется, ничего не изменилось. Обитатели монотонно и бесстрастно звучали, расцвечивались и глядели. Человек поискал взглядом вчерашнюю знакомую-соглядатайку, но не нашел. Возможно, утратила к нему интерес, или попросту пряталась неподалеку и ждала.

«Ну что же, как бы там ни было, скоро все переменится.

/А может, уже?.. /» Человек присмотрелся повнимательнее и обнаружил, что улиц нету. Вернее, где-то в городе они есть, но ни одна не доползла сюда, все они свернули перед фонтаном, и теперь этот пустой пятачок оказался окруженным полупрозрачной стеной домов. Медленно вращались пропеллеры и темнели на солнце, отбрасывая тени, голубоватые кружочки. Ничего не предвещало того, что должно было произойти в ближайшем времени — ничего, кроме обрезанных улиц. Улицы — предвещали.

Вдруг по стенам домов поползли темные полосы, которые с каждой минутой становились все упитаннее и больше.

«Что за…» Человек вскинул голову к небу и увидел, как солнце соскальзывает к горизонту, причем соскальзывает безо всякого стыда, прямо на несметных глазах многочисленных зрителей.

Обитатели переменили свое звучание, оно стало взбудораженным и нервным — монолог встревоженного улья. Теперь кучки пермещались из дома в дом значительно чаще, чем раньше — и делали это суетливо, словно прыгающий со сковородки на сковородку грешник в аду.

И вс„ — во время ускоренного заката. Солнце почти упало за горизонт, оно еще цеплялось последними лучами за лопасти пропеллеров, но те безжалостно стряхивали световые щупальца, так что оставалось недолго: час-другой.

«Невыносимо», — с отвращением подумал человек.

И чтобы не глядеть на очередной исход очередных Обитателей, спустился вниз, в коридоры. Он решил, что выждет около получаса, а уж потом отправится наверх — заниматься делом.

5. Когда до закрытой двери оставалось с десяток шагов, человек уже знал: гость там, внутри.

Так оно и было. Дер-Рокта сидел на невесть откуда взявшемся втором стуле и разглядывал мертвые женские головы, бледные, с черными тенями от свечи в глазницах. Свеча, кстати, горела та, которую человек потушил вчера вечером. Почему воск до сих пор не расплавился до самой ее подошвы, было непонятно; потом человек вспомнил о признании Дер-Рокты («люблю показуху») и насмешливо усмехнулся. Гость с легкостью оторвался от созерцания экспонатов и кивнул:

— Вот и хорошо. Раз смеетесь, значит, не боитесь Подумал и добавил:

— По крайней мере, не панически. Ну-с, что вы решили?

(Его «с», — человек и раньше чувствовал, но только сегодня конкретизировал для самого себя, — звучало как змеиное шипение, словно говоривший прикладывал кончик языка к н„бу. У иных подобный дефект речи был бы чем-то обычным, но у гостя казался такой же угрожающе-отличительной чертой, как гладкость кожи и кошачьи глаза).

Не торопясь отвечать, человек сел на представителя школьной меблировки и вытянул перед собой ноги. Звонко лязгнул меч, так и оставшийся висеть на поясе.

— Сначала поговорим, — сказал человек. — Я хотел бы кое-что уточнить.

— Уточняйте, — кивнул Дер-Рокта. — Но учтите: я не всезнающ и не всемогущ.

— Надеюсь, что ваши способности не ограничиваются «показухой» и вы выполните свою часть договора.

— Выполню, — заверил гость. — Ну так что там с вопросами?

Человек выдержал паузу, собираясь с мыслями.

— Первое… — он надолго замолчал, а потом вымолвил, стараясь удержать взмыленных скакунов нетерпения: — Что такое город?

— Город это город, — Дер-Рокта легонько пожал плечами; черная, с золотистым узором рубашка и алый пиджак неохотно повторили его движение. — Это не плод вашего воображения, он реально существует… по крайней мере, в местных «здесь» и «сейчас».

— Допустим. Откуда он взялся?

— А откуда, по-вашему, берутся города? Его построили. Вернее, не так, — поправил он себя. — Когда-то его начали строить.

— А теперь?

— А что теперь? — удивился гость.

— Теперь, когда город больше никто не строит — он ведь должен умереть. И умрет; может быть, уже умирает. Но вот появляетесь вы, чтобы… — для чего, а? Ведь не ради одного города, тот же рано или поздно все равно погибнет. Значит…