Андрей посмотрел на свои руки и увидел, что все еще держит программу “камбалы”. Он положил ее в ящик и взял две красные карточки.

— Иннокентий Борисович! — сказал он, идя к выходу. — Прикажите вашему осьминогу, чтобы он не мешал мне.

— Он не будет мешать, — ответил профессор. — Вы еще скажете ему спасибо. “Дракон” уже заходил на посадку. Вот он и бросился на выручку — ведь это была его обязанность.

— А где “Рубин”? — спросил Андрей уже из шлюза. Дверь закрылась, но голос профессора звучал под шлемом так же отчетливо — действовала внутренняя система связи.

— Ему пришлось уйти на орбиту. Надо было освободить место: автоматы сажают всегда точно в центр. Времени оставалось в обрез — мы перехватили Юкаву, когда он уже падал с орбиты. У него взорвался ракетный стабилизатор. Возвращать вас было некогда. Я попытался соединиться с вами, но у вас была выключена связь. Тогда я решил, что вы не соскучитесь на новом месте, и дал “Рубину” команду взлететь. Но вы остались очень кстати — Юкава сам выйти не сможет. А “Рубин” прибудет к вам только через два часа, когда облетит Луну.

— Юмашев будет садиться сам?

— Конечно. Если доверить посадку автоматам, они опустят “Рубин” прямо на “Счастливого дракона”. А с ручным управлением Юмашев на этом пятачке усадит рядышком десяток кораблей. Вы же знаете — он ас лунных посадок.

Дослушивал профессора Андрей уже на бегу. Проглотив красные карточки с аварийными индексами, роботы вспыхнули огнями. Андрей вскочил в уютную кабину “колобка” и переключил связь на роботов.

— К ракете — самый полный ход, — сказал он.

Длинная тонкая сигара в черно-белую клетку лежала на боку в центре космодрома, нелепо задрав ногу с ракетным стабилизатором.

По приказу Андрея аварийный робот умело вскрыл ракету (“Как банку с кильками”, — подумал Андрей). Стараясь не зацепиться скафандром за острые края отверстия, Андрей пробрался в кабину.

“Колобок” быстро доставил потерявшего сознание Юкаву к Базе, Андрей внес пилота под купол, уложил на раскладную койку, подтащив ее поближе к экрану, и стал снимать с него шлем. Конструкция шлема была ему незнакома, но он довольно удачно справился со своей задачей. С экрана следили за каждым его движением три человека, готовые в любой момент подать совет.

Андрей быстро забинтовал японцу голову, разбитую, очевидно, в тот момент, когда ракета упала на бок. К концу перевязки Юкава открыл глаза. Он лежал молча, всматриваясь в лицо Андрея. Андрей покончил с перевязкой и хотел снять с него скафандр. Тот отрицательно покачал головой.

— Спа-си-бо, — мягко сказал он по-русски. — Остальное, кажется, в прекрасном порядке. У меня ударена только голова.

— Конни чива, Юкава-сан! — сказал по-японски с экрана профессор Смольный и тут же перешел на английский: — Мы давно ждали вашего возвращения. Жаль, что получилось так неудачно.

— Здравствуйте, господин профессор, — негромко ответил японец по-русски. — Теперь я убедился, что зря не прислушался к вашим мудрым советам. С замечательными русскими электроракетами я не имел бы огорчительных неприятностей.

— Юкава-сан! — сказал профессор. — Скоро за вами придет “Рубин”, и мы перевезем вас на Станцию.

— Я буду счастлив повидаться с вами, хотя бы в случайном качестве пациента, — сказал Юкава. — Нам давно надо много поговорить.

— Тогда мы ждем вас, — сказал профессор. — А теперь отдохните. Андрей Владимирович сделает вам укол. О “Счастливом драконе” мы позаботимся.

— Спа-си-бо, — нараспев поблагодарил Юкава. — И вам и Андрею Вла… димировичу. Он замечательный лунный космонавт.

— Товарищ Лавров — геолог, — сказал профессор. Глаза его улыбались. — Он обещал нам найти на Луне алмазы. Но и космонавт он опытный.

Профессор скосил глаза куда-то вверх, и все смотревшие на Андрея с экрана заулыбались. Андрей не удержался и рассмеялся сам.

— Да, Андрей Владимирович опытный космонавт, — повторил начальник Станции. — Ведь он уже тридцать минут на Луне.