Шрифт:
В это время Салеску получил информацию о задержании раненого Мареску.
— Банда кретинов! — вопил комиссар. — Вы не могли его приколоть, не подстрелив?
— Мы не виноваты, шеф, — объяснял агент Р-8. — Мареску был вооружен и сам себя ранил. Мне кажется, он хотел застрелиться, но пуля пробила ему только челюсть...
— Ладно, вызовите «скорую помощь» и отвезите его в клинику депо. Я свяжусь с вами позднее.
В то время как Салеску срочно перегруппировывал свой штат, чтобы успешно завершить маневр, Людвиг Кельберг готовился к выходу из автобуса.
Стоя на тротуаре, прежде чем перейти улицу, он пропустил черную «шкоду».
Салеску пробормотал:
— Точно, он. Полковник Миренко сказал:
— Я был уверен, что он замешан! Все эти немцы — сукины дети. Он у меня на мушке уже полгода.
«Шкода» проехала дальше.
На самом деле Салеску отдал приказ полицейским машинам об установлении слежки по ставшей классической формуле, называемой «преследование спереди», согласно которой объект одновременно ведут два полицейских: один спереди, другой сзади. Последний находится за пределами видимости сопровождаемого лица и получает информацию по рации от своего коллеги.
Людвиг Кельберг сел за руль серого «опеля», захлопнул дверцу, повернул ключ зажигания. Вытянув руки на руле, он тяжело вздохнул.
«Уф, я снова выпутался, — подумал он, — однако был на волоске».
Глава 3
Теперь, считая себя в безопасности, Кельберг хотел обстоятельно обдумать ситуацию.
В любом случае положение было бедственное, если не сказать — катастрофическое.
Что же произошло на самом деле? Вмешательство полиции, судя по всему, было случайным. По-видимому, Янош Мареску попал в поле зрения сигуранцы и за ним была установлена слежка, которую, не имея опыта, Мареску не заметил, и полицейские, переодетые в штатское, довели его до парка Филипеску.
Другими словами, это означало, что Мареску находился под колпаком.
Кельберга тревожило, что моральная уязвимость Мареску делала его легкой добычей для служащих политической полиции. Мелкий румынский чиновник никогда не выдержит издевательств своих палачей. Подверженный хронической депрессии и тревоге, наивный и безоружный перед силой, он расколется еще до получения первых ударов.
То, что Янош Мареску все выложит, было очевидно.
Кельберг в бессильной ярости сжал кулаки.
«Надо работать только с профессионалами. Из-за этого несчастного все может провалиться. Дело, на которое я затратил месяцы подготовки и которое только начало приносить ожидаемые результаты, сорвется», — думал он с отчаянием.
Будучи реалистом, немец подавил свой гнев и решил осмыслить ситуацию.
У него было два выхода, вернее, три: оставить все как есть и спешно уносить ноги; занять выжидательную позицию; забрать архивы и материалы и скрыться.
«Даже если предположить самое худшее, — рассуждал он, — в моем распоряжении есть три или четыре часа. Мареску не станут допрашивать до утра. И только после того как он назовет имя человека, с которым встречался в парке Филипеску, сигуранца отправится с визитом ко мне. Следовательно, я спокойно могу вернуться к себе, забрать вещи и отправиться на „мерседесе“ в путь».
Выход найден: он оставит «опель» в условленном месте и помчится на «мерседесе» в Арад, где верные друзья старого Бюльке переправят его в Югославию.
Несмотря на сложные политические события, агенты Бюльке оставались очень предприимчивыми, и на них при любых обстоятельствах можно было рассчитывать.
«Я доверю им архивы и закодированные документы, спрятанные в сиденьях „мерседеса“, — решил Кельберг. — Они не смогут упрекнуть меня в том, что я не использовал всех возможностей!»
Решительным жестом он включил мотор, зажег фары и тронулся с места.
В Париже, на четвертом этаже старой казармы, в которой размещаются различные отделы СВДКР, Франсис Коплан внимательно слушал объяснения толстого Дулье.
Толстяк держал в руках необычный прибор.
— Как вы видите, Коплан, — комментировал он, — механизм приводится в действие пятью разными способами. Как только вы запустите эту штуковину, я вам гарантирую, она будет верной ловушкой. Разумеется, все двери и окна оснащены невидимыми зажимами. Кроме того, холл и главные комнаты просвечиваются тройным пучком черного света. Наконец, некоторая мебель тоже оснащена ультразвуковой системой.
Широкое лицо легендарного Дулье осветилось хитроватой дьявольской улыбкой. Заведующий технической лабораторией СВДКР, он мог, а точнее, должен был давать волю своему творческому воображению и наклонностям гениального мастера самоделок.
В данном случае новая игрушка, достоинства которой он демонстрировал Коплану, предназначалась не для СВДКР, а для личного пользования. Несколько недель назад в загородный дом Дулье в окрестностях Фонтенбло проникли грабители и унесли разные предметы, реальной ценности не представляющие, но к ним был очень привязан их владелец.