Если кто и мог бы подбодрить ее, так это только Монти. Он был остроумный, то злобно-язвительный, то неожиданно добрый и внимательный. Как и у нее, в жизни Монти было много сложностей — во всяком случае, он пережил немало — и поэтому они испытывали друг к другу какую-то особую дружескую привязанность. Даже то, что он был “лучшим другом” Лиз Тейлор, никак не отражалось на их отношениях.

В день приезда она увидела Монти в вестибюле гостиницы. Их встреча была короткой. Как всегда, при виде его обезображенного лица она постаралась скрыть свою боль. Она помнила, каким красивым он был, пока не попал в автомобильную катастрофу, потому что сел за руль пьяным. Теперь же его лицо всегда казалось мрачным и злобным. Она каждый раз нервничала, когда смотрела на него. Его несчастье напоминало ей, что красота не вечна, что ее легко можно разрушить, в одно мгновение. Некоторые говорили, что после аварии Монти стал играть лучше, но она так не считала. Скорее, он стал еще более замкнутым, более неуживчивым, чем прежде, все время о чем-то мрачно думал про себя. Казалось, он хочет спрятаться от всего мира и не доверяет никому, кроме своего гримера, который уже много лет был его любовником.

Она и Монти устроились в темном углу бара. У него было сердитое выражение лица, но она знала, что это всего лишь результат незавершенной пластической операции. Левая часть его лица была парализована, белки глаз казались огромными. Он приложил к сломанному носу пестрый носовой платок — в результате повреждений, полученных в автомобильной катастрофе, у него были нарушены функции внешних дыхательных путей, и поэтому постоянно текло из носа; его мучили сильные головные боли.

— Хорошо выглядишь, — сказал Монти. — Благодаря твоему французу?

Она покачала головой.

— С ним все кончено. Пока роман длился, было весело, а теперь он возвращается к Симоне. — Ее голос неожиданно стал сиплым. Монти не любил сентиментальностей. Он предпочитал веселые и бодрые разговоры. “С проблемами вроде моих, — говаривал он, — мне меньше всего хочется выслушивать чьи-либо жалобы на горькую участь”. Мэрилин подавила свои слезы, но он, конечно, заметил, что она готова расплакаться.

— Извини, — сказала она. — Наверное, я все еще тоскую по нему.

— Мне знакомо это чувство, дорогая. Мы с тобой товарищи по несчастью. Я тоже когда-то был влюблен во француза… Кстати, здешняя обстановка не избавит тебя от тоски. Это же не город, а тоска зеленая. “Неприкаянные”, Тоска зеленая, штат Невада” — это и есть адрес нашей съемочной группы. — Монти засмеялся неуверенным дрожащим смехом. — Да что ты в самом-то деле, Мэрилин, лапочка, — тихо произнес он. — Хорошо все кончается только в кино.

— Наверное.

— Эх, Мэрилин, это я говорю, чтобы не расклеиться окончательно. Нам с тобой никогда не везет. — Он взял ее руку и с отчаянием сжал своими тонкими сухими пальцами. — Между прочим, мой француз тоже вернулся к своей жене.

Монти выпустил ее руку и дрожащими пальцами закурил сигарету, продолжая держать горящую спичку, пока огонь не коснулся пальцев. Она знала, что в результате аварии кожа у него в некоторых местах утратила чувствительность. Он часто обваривался под душем или обжигал губы, пытаясь пить слишком горячий кофе. Монти поморщился и, бросив спичку на пол, каблуком растер ее по ковру.

— И все равно ты выглядишь прекрасно, милая, чего не могу сказать о себе… Нет, не возражай мне. Я знаю, на кого я похож. И поскольку, как я понимаю, твой брак нельзя назвать счастливым, а ты по-прежнему цветешь, значит ли это, что твои дела с сенатором на подъеме?

Она приложила к губам палец.

— Ш-ш! — прошипела она, хихикая. — Не понимаю, о чем ты, детка.

— Ты разговариваешь с дядюшкой Монти, милая. И это одна из самых известных тайн на свете. Даже муж твой уже, должно быть, знает.

— Не знает! Да и что он может знать, если ничего нет

— Боже, ты такая лапочка, когда лжешь. Мэрилин, об этом знают все.

— Всем так только кажется.

Клифт пожал плечами, загадочно улыбаясь обезображенным ртом.

— Ну, ладно, как скажешь, детка… Ох, Мэрилин. Ты и я — о Боже, мы с тобой совсем одинаковые. Мы родились беззащитными, понимаешь? А Кеннеди, моя хорошая, они родились в доспехах, до них невозможно достучаться.

Она опять хихикнула.

— Уверяю тебя, до Джека я достучалась.

Неожиданно для себя самого Монти расхохотался. Сквозь руины поверженной неземной красоты наружу пробивался прежний, веселый Монти.

Он на мгновение закрыл глаза. Все его тело сотрясала дрожь, словно смех потребовал от него слишком больших усилий. Он попытался закурить еще одну сигарету, но не смог — слишком сильно дрожали пальцы. Она взяла его сигарету и закурила ее для него.

— Не смей! — вскричал Монти; на мгновение его лицо исказила гневная гримаса, но он все же позволил ей вставить сигарету ему в рот. Монти осторожно поддерживал сигарету большим и указательным пальцами, как это принято у европейцев — так держал сигарету Ив, когда курил, — однако у Монти это было вызвано не щегольством: он просто боялся выронить зажженную сигарету себе на брюки. — О Боже, Мэрилин, я превратился в развалюху , разве нет?

Глядя на него, Мэрилин с ужасом думала, что и она может стать такой же.

— Ты поправишься, Монти, — успокаивающе сказала она, хотя ни секунды не верила в это.

— Вряд ли, — отозвался он и наклонился к ней. — Знаешь что? Перед тем как я подписал контракт на этот фильм, я показался врачу. У меня были приступы головокружения, я плохо видел, иногда терял память… Оказывается, у меня катаракта и нарушение функции щитовидной железы. Как у старика, дорогая, а мне ведь только тридцать девять! Мне совершенно нельзя пить, но, разумеется, я не могу отказать себе в этом.