На следующий день он узнал, что она уже улетела.

Я с самого начала был против того, чтобы в честь дня рождения президента устраивали “гулянку”, как называл это чествование Лофорд. Предполагалось, что в Мэдисон-Сквер-Гарден соберутся несколько тысяч человек в строгих вечерних костюмах, в основном толстосумы, которые заплатили бешеные деньги за право попасть на торжество. На мой взгляд, такое мероприятие могло только навредить утверждению политики “Нового рубежа”. В южных штатах стреляли и убивали негров, русские снабжали оружием Кубу и накаляли обстановку в Берлине, Юго-Восточная Азия погрязла в революциях и войнах, а мы в ответ на все это пригласили Мэрилин Монро, чтобы она исполнила для президента песню “С днем рождения”.

Что же касается самого выступления Мэрилин Монро, я вообще считал это неразумным. Среди приглашенных было немало людей, которые знали о связи Мэрилин с Джеком или, во всяком случае, слышали сплетни об этом. Поэтому ее появление в Мэдисон-Сквер-Гарден могли истолковать как дурной тон, особенно если учесть, что там не будет Джеки.

Но я даже представить не мог, в каком ужасном состоянии Мэрилин собирается выступать на публике. Она была не более собранна, чем во время съемок у Джорджа Кьюкора. Приехав в “Сент-Режи”, я уже через пять минут сообразил, что у нас большие неприятности.

— Она все время спрашивает о вас, — сообщил мне режиссер, готовивший этот спектакль. Он выходил из номера Мэрилин, крепко прижимая к себе портфель, словно это был спасательный жилет. — Она всегда такая?

— Какая?

Режиссер показался мне вполне приятным человеком. За свою жизнь он поставил не одно представление с участием многих знаменитых артистов, однако он не знал, как совладать с нервозностью Мэрилин Монро.

— Она не может запомнить слова песни “С днем рождения”.

— Новые слова? — Я и сам не мог их запомнить.

Он покачал головой.

— Нет, — ответил он, — обычные. “С днем рождения…”, ну, и так далее.

Режиссер, по-видимому, намеревался и дальше цитировать слова известной песни, но я жестом дал ему понять, что мне-то этот текст знаком.

— Я поговорю с ней, — пообещал я, придав своему голосу твердую уверенность, которой отнюдь не испытывал.

— Попробуйте.

В гостиной, как всегда, царил хаос: парикмахер расставлял необходимые для работы принадлежности, гример Мэрилин распаковывал привезенный с собой набор косметики, маникюрша, закончив работу, укладывала инструменты и лак. Вся мебель была сдвинута в сторону, а на высвобожденном пространстве разместилось предприятие по обслуживанию Мэрилин Монро.

Виновница всей этой суеты находилась в спальне. Она лежала на кровати в халате, положив на лицо влажную махровую салфетку.

— О Боже, — произнесла она. — И зачем только я согласилась!

Я приподнял край салфетки, поцеловал Мэрилин и сел.

— Потому что ты умница.

— Ничего себе, нашел умницу. — Она тяжело вздохнула. — У меня жуткое похмелье, — объявила Мэрилин. — Я летела из Лос-Анджелеса с Питером, и мы всю дорогу пили шампанское, разбавляя его русской водкой… Боже мой! — Она взяла мою руку. Рука Мэрилин дрожала, ладонь была горячая, словно ее трясло в лихорадке.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я.

Мэрилин убрала с лица махровую салфетку. Глаза у нее были мутные, взгляд рассредоточенный или, вернее сказать, сосредоточенный на чем-то таком, что видела только она одна, зрачки, как булавочные головки.

— Я чувствую себя отвратительно, — устало проговорила Мэрилин. — Который час?

— Четыре. У тебя есть три-четыре часа, чтобы привести себя в порядок. Этого хватит?

Она прикусила нижнюю губу.

— Придется исходить из возможного. — С неимоверным усилием ей удалось спустить с кровати ноги. Халат на ней чуть распахнулся, и я увидел обнаженное тело Мэрилин. Шрамы от двух перенесенных ею операций все еще казались свежими. Кожа была бледная, почти восковая, на бедрах — синяки.

Мэрилин оперлась на мое плечо, и я помог ей подняться на ноги. На мгновение мне показалось, что, если ее отпустить, она тут же упадет, но через некоторое время Мэрилин стояла на ногах уже более твердо.

— Может, примешь ванну? — ободряюще предложил я, надеясь, что это поможет ей прийти в себя.

— Времени нет.

Мэрилин завязала халат и неровной походкой направилась в гостиную номера, где вокруг нее сразу же все засуетились — так конюхи обслуживают породистую скаковую лошадь.

Она села на табурет, и парикмахер — это был не кто иной, как сам господин Кеннет — занялся ее волосами. Мэрилин включилась в работу, и туман у нее в голове стал понемногу рассеиваться. Мне вдруг подумалось, что для нее это и есть самая настоящая реальность: не само выступление, а подготовка к нему.

— Знаешь, я так ждала этого выступления. Хотя после Кореи мне больше ни разу не приходилось петь перед такой огромной аудиторией. Специально для этого случая Жан-Луи сшил мне платье. Оно из прозрачной материи, все пронизано маленькими бусинками и очень обтягивающее, так что его придется сшивать прямо на мне…