— Да. Для чего вы их использовали? — ровным голосом повторил свой вопрос Бобби.

— Да вот пытаюсь вспомнить.

— Попытайтесь.

— А вы знаете, когда они были закуплены? Наверное, довольно давно…

— Вы знаете, для чего были использованы минифоны. И не задавайте мне вопросов!

— Так, так… — Хоффа притворялся, что на самом деле не помнит. — Дайте подумать — для чего же я их использовал?

В голосе Бобби зазвучали стальные нотки, его лицо выражало отвращение.

— Так для чего же, господин Хоффа? — гневно повторил он. Имя Хоффы в его устах прозвучало как пощечина.

Хоффа изобразил на своем лице раскаяние, во всяком случае, сделал такую попытку. Он так яростно упирался, потому что ненавидел все то, что воплощал в себе Бобби, — богатство, привилегии, образованность, идеализм. Ненависть Хоффы была гораздо сильнее, чем его заинтересованность в этом спектакле, а в данном случае интерес его состоял в том, чтобы создать Бобби репутацию героя в глазах прессы.

— Господин Кеннеди, — произнес он, — я действительно приобрел несколько минифонов. Это факт. Но я не могу припомнить, для чего они применялись.

Айк, сидевший теперь сзади меня, наклонился и произнес:

— Оу .

— Так для чего купили эти минифоны? — прошептал я.

— С их помощью Джимми и его парни подслушивали разговоры людей, которые были на стороне Бека. Что-то в этом роде.

— Но это же уголовное преступление?

Айк мрачно кивнул.

— Поэтому-то он и не хочет отвечать на этот вопрос.

Ну, разумеется , Хоффа не мог ответить на этот вопрос. В этом случае он признал бы, что совершил уголовное преступление. В то же время он не хотел и отказываться отвечать на основе пятой поправки к Конституции; он знал, что, согласно указаниям Джорджа Мини, представителям профсоюзов не разрешалось ссылаться на пятую поправку. С тех пор как сенатор Кефовер допрашивал в этой подкомиссии гангстеров, пятая поправка стала считаться последней лазейкой для отпетых бандитов, загнанных в угол, и в глазах большинства людей ссылка на пятую поправку была равносильна признанию своей вины.

— Вот как? Человеку, который обладает такой выборочной памятью, должно быть, и впрямь нелегко это вспомнить, — заметил Бобби.

Джек, я видел, уже получил мою записку. Он перехватил мой взгляд и пожал плечами, что означало: “Я поговорю, поговорю, но ты ведь знаешь Бобби…”

— Что ж, — продолжал Хоффа, — я вынужден придерживаться данных мною ответов о том, что я помню. Других ответов я дать не могу, разве что вы напомните мне еще что-нибудь из того, что я помню.

Эта бессмыслица вызвала хохот среди сторонников Хоффы. Сенатор Макклеллан, словно очнувшись, впервые застучал молоточком. Когда шум стих, Хоффа, глядя на Бобби и самодовольно ухмыляясь, сел на место. Он словно бросал вызов Бобби, провоцируя его на самое худшее.

— Господин Хоффа, вы когда-либо сами носили при себе минифон? Чтобы записать высказывания кого-либо из ваших коллег по профсоюзу?

Хоффа склонил голову набок. Было видно, что он насторожился. Бобби, очевидно, имел гораздо больше информации, чем предполагал Хоффа. Он не ожидал, что Бобби подготовится так тщательно.

— Вы употребили слово “носили”, — сказал Хоффа. — Что вы под этим подразумеваете?

Бобби закатил глаза. Вот уже более часа он пытается заставить Хоффу ясно отвечать на вопросы и принести формальные извинения, как было условлено.

Следующий его вопрос касался двух служащих профсоюза водителей, которые, отбывая срок в тюрьме за то, что брали взятки от владельцев компаний, по-прежнему считались работниками профсоюза, и Хоффа платил им зарплату. На лице Хоффы отразилось удивление, даже тревога, когда Бобби заключил:

— Вы продолжали платить им зарплату, хотя они находились в тюрьме! Чего вы боялись?

Услышав такой вопрос, Хоффа, конечно же, рассердился. Хоффа, как и сам Бобби, ничего не боялся. Вся его жизнь прошла в такой сфере деятельности, где железные цепи, пистолеты, бейсбольные биты, динамит и крюки для подвешивания мясных туш были самыми обыденными средствами для наказания людей, вышедших из повиновения, и Хоффа хвастался тем, что никогда не пасовал, если приходилось махать кулаками. Он побледнел и приподнялся со своего стула, словно собирался броситься на Бобби. Адвокаты Хоффы пытались усадить его на место.