Шрифт:
– Вот мы сейчас сидим вместе, давайте так и будем сидеть, – предложила какая-то тетка из бухгалтерии, когда игра началась и все собрались в холле.
– Нельзя, – отозвался из угла Геннадий.
– Ну тогда... – глубоко задумалась бухгалтерша, – давайте предложим убийце честно во всем сознаться!
– Не сознается, – убежденно сказал Пушкин. – Хитрая тварь!
Марьяна пообещала себе припомнить Пушкину эту характеристику, а вслух спросила:
– А если по своим номерам запереться?
– Нельзя. Задача в создании команды.
– А что же можно?!
– Ну как... гулять тут везде... разговаривать... разное можно, – тренинг-менеджер выглядел растерянным. – Но если чего-то нельзя, я сообщу.
Ирочка, которая выглядела перепуганной, будто ее на самом деле хотят убить, пискнула:
– Давайте ходить друг к другу в гости...
Ее бурно поддержали гостиничные менеджерицы.
– Правильно, Ирка, давай к нам, посплетничаем...
– Вы ведь будете помнить о цели игры? – неуверенно предположил Геннадий, но девушки уже усвистали. Им было глубоко наплевать на эту идиотскую игру. Прочие последовали их примеру, только Марьяна, так ни с кем и не сдружившаяся в «Езде», осталась одна. Впрочем, ей это было на руку.
* * *
Раз в пятнадцать минут Геннадий совершал обход корпуса на предмет шпыняния нерадивых и выявления убиенных. В одной из комнат он не позволил мужикам расписать пульку, в другой – реквизировал ноутбук со свежим сериалом. Люди невзлюбили Геннадия.
Двух своих жертв Марьяна отловила довольно быстро, причем обоих – у дверей Пушкина. Однако когда их исчезновение обнаружилось, народ перестал ходить поодиночке. Да и вообще ходить перестал, невзирая на увещевания Жувайтиса. Нагло ухмыляясь, ему сообщали, что вошли в роль и им страшно. А ну как убьют...
Так прошло четыре часа. Народ скучал, игра стояла, Геннадий гундел и чуть не плакал. Где они его такого откопали, думала Марьяна. Ей почему-то казалось, что тренинги должны проходить как-то иначе. Девушка вышла в коридор, дозрев, наконец, до звонка Артуру, и вдруг увидела, как Пушкин открывает перед Ирочкой дверь своей комнаты. Впустив Ирочку, Пушкин хлопнул себя по лбу и куда-то рванул. Ага, ухмыльнулась Марьяна, хитрая тварь, значит.
Глаза Пушкина, когда она предъявляла ему ключ – знак своей власти, – были очень-очень большими.
* * *
Смерть Пушкина глубоко всколыхнула общественность. Народ активно зашевелился, забегал. Складывалось ощущение, что Пушкин был «ихним всем». Особенно свирепствовали мужики, но и дамы не отставали.
– Товарищи! – гремела бухгалтерша, забравшись на стол в холле. – Убийца распоясался и оборзел!
– Линчевать! – поддержали ее нестройные выкрики.
Геннадий выглядел очень довольным.
– А я знаю, кто убийца, – тихо сказала секретарша Маша. Ее хрустальный голосок прозвенел для Марьяны похоронным колоколом. Все заткнулись.
– Это Ира, – продолжила Маша, – она последняя к Пушкину ходила. А после нее... У, зараза!
– Я? – Ирочка побледнела. – Ребята, да вы чего?..
– Пусть ключ покажет! – с высоты своего положения велела бухгалтерша.
– Да нету у меня никакого ключа... – всхлипнула Ирочка. – Пушкин вообще за штопором побежал...
– За чем, простите? – осведомился Геннадий. – Так-так...
Ирочку немедленно возненавидели все и сразу. Только Марьяна ничего не понимала.
– Обыск! – рявкнула бухгалтерша и уточнила: – В комнате тоже.
Глава восемнадцатая, в которой убивают по-настоящему
Ключ валялся в комнате, прямо на ковре. Марьяна вспомнила, когда могла его обронить: после убийства Пушкина, когда лазила в карман за крокодильчиком, которому исповедовалась после каждого трупа.
Ирочка рыдала. Работники «Езды» вошли во вкус и азартно стыдили преступницу, не слушая истеричных оправданий. Марьяну замутило – приличные люди, а ведут себя... напились они все, что ли?
– Ну хватит, – вмешалась она, – оставьте ее в покое. Это я ключ обронила. Геннадий, скажите им.
Жувайтис покачал головой.
– А я не знаю, кто убийца, вы уж сами разбирайтесь.
– Да чего ты ее выгораживаешь? – злобно прозвенела Маша. – Без году неделя! Что ты вообще о ней знаешь? Она и Эдику на всех стучит...
– Так ведь все стучат, – захлебывалась слезами Ирочка. – За что вы меня так?
– За мокруху! – радостно захохотали коллеги.
* * *
Игра закончилась. Зареванную убийцу с гордостью продемонстрировали Эдуарду, тот хмыкнул и предложил уточнить у покойников. Те единодушно показали на Марьяну. Невиновную Ирочку это, впрочем, не спасло – на нее по-прежнему смотрели волком.