Меня поразил счастливо сияющий вид врача физкультуры, но я этому не придала значения.

Вечером, когда пришел Гарик, я ему рассказала о предстоящей прогулке, организованной по инициативе физкультурного врача.

— Гарик, если можешь, пропусти завтра занятия. Папке будет приятно, если ты будешь дома.

Гарик удивленно сказал:

— По-моему, ты, когда рассказывала о последнем консилиуме, назвала фамилию врача-психиатра Снежневского, который в категорической форме, пока, запретил это мероприятие. Сказав, что психиатры сами решат, когда это будет можно. Почему врач Зарочинцева поручила это физкультурнику?

— Гарик, ты прав. Я сейчас же позвоню домой профессору Снежневскому. Он мне дал свой домашний телефон на всякий случай. Как я могла забыть об этом?

Снежневский сам подошел к телефону и был очень удивлен и очень возмущен поведением врача Зарочинцевой. Он спросил:

— Конкордия Терентьевна, вы знаете ее домашний телефон?

— Да, знаю.

Я продиктовала Снежневскому телефон Зарочинцевой. Потом спросила, не нужно ли мне ей звонить и говорить о том, что завтрашняя прогулка не должна состояться.

— Нет, я ей сам все скажу.

Мне осталось сообщить Владимиру Львовичу, что прогулка не состоится. Не хотела, чтобы он в неурочное время приезжал в больницу. Номер его домашнего телефона у меня был. Но как сказать Владимиру Львовичу коротко и ясно: вы, физкультурник, залезли в область психиатров, а психиатр Снежневский это запретил, прогулка не состоится?

На проверку мой характер оказался тряпичным. Я начала мямлить, боясь обидеть физкультурника:

— Владимир Львович, я посоветовалась с сыном.

Мы с ним решили пока эту прогулку отменить. Я уже сообщила Зарочинцевой, что прогулка отменяется

На следующий день с утра зазвонил телефон. Сняла трубку.

— Вы жена Ландау?

— Да.

И полилась беспощадная ругань. Меня ругали, поносили за то, что я отказалась от искалеченного мужа. В ужасе осторожно положила телефонную трубку: что это, вероятно, сумасшедший? Звонки с малыми промежутками продолжали раздаваться. Меня все ругали, упрекали, поносили, обзывали.

Но суть я поняла: врачи якобы выписали из больницы академика Ландау, он уже выздоровел, но остался искалеченным, и я отказалась от калеки-мужа. Оказывается, я "легкомысленная фифочка", выскочила замуж за титул академика и т. д. и т. п. Да, но почему телефон раньше молчал, а сегодня такое нашествие звонков всех москвичей?

Опять звонок: "Жаба, отказалась от такого мужа. Сама скоро подохнешь".

Опять звонок, голос старшей сестры Веры:

— Кора, Майе сейчас звонили и сказали, что врачи выписали Дау из больницы, но ты отказалась взять его домой?

— Ах ты, жаба, как ты смеешь мне такое говорить? Кто вам звонил, кто вам это сообщил?

— Кора, ты не волнуйся, не кричи.

— Позови мне Майку сейчас же к телефону.

— Майя, кто тебе сказал эту чушь?

— Кора, мне многие звонили, и все говорят, что ты отказалась от больного Дау.

— Сейчас же назови мне фамилию, кто тебе сказал это?

— Мне звонил Шальников.

Я бросилась набирать телефон Шальникова. Он подошел сам: Шура, откуда у вас сведения, что я отказалась взять Дау из больницы?

И этот физик мне ответил:

— Об этом уже говорит весь институт. Кора, мы с Олей решили взять Дау к себе.

Я онемела, бросив трубку. Позже поэт Евтушенко напишет: С чужой трагедией будь осторожен! Бестактностью страданья не задень.

Как много профессоров-физиков, имея звания, плохо воспитаны!

Стала соображать, что же произошло. Весь институт знает: любовница Женьки обозвала меня «жабой». И я начала понимать.

Позвонила Женьке, подошла Леля.

— Леля, говорит Кора. Это вы распустили сплетню со своим Женькой, что врачи выписали Дау из больни цы, а я отказала ему в доме. Вы не учли одно обстоя тельство: ваш врач из нейрохирургии всего лишь моло дой физкультурник. Вы медик, вы знаете, ведет больно го Ландау медицинский консилиум. Психиатра Снеж- невского вы не можете не уважать. Предложение физ культурника насчет прогулки Дау вечером я решила согласовать с психиатром Снежневским. Он категори чески запретил эту прогулку, это он отменил прогулку. Снежневский сам звонил Зарочинцевой и запретил ей это мероприятие.

— Как, вы звонили Снежневскому?

— А вы думали как? Послушаюсь вашего Женечку и физкультурника, чтобы они обманным и насильным путем поместили Дау в нейрохирургию, пользуясь тем, что Топчиева уже нет.

Потом этот факт подтвердился.

Вот как бывает: вспомнила, как сама хотела с отчаяния выкрасть Ландау из нейрохирургии, и повеселела. Теперь Егоров хочет выкрасть Ландау.

Телефонные звонки продолжались. Как меня ругала, как меня поносила вся Москва, как меня обзывали! Я все терпеливо выслушивала. В конце концов стала восхищаться: молодцы москвичи!