Биллингс бросил пустую банку на дорогу. Нестерпимо ныл мочевой пузырь — надо снова бежать в туалет.

Проходивший мимо сосед помахал ему рукой.

— Привет, Бобби Джек!

— Здорово, Люк! Как живешь?

— Регулярно.

— Продолжай в том же духе, Люк! — Он улыбнулся вслед уходящему соседу. Мочевой пузырь был настолько полон, что даже улыбка причиняла боль. — Подождите меня, — бросил он репортерам. Агенты собрались последовать за ним.

— Оставайтесь здесь, — приказал Бобби Джек. — Никто не имеет права следить за мной, когда я писаю.

Однако он не стал входить внутрь, а прошел вдоль дома и помочился на стену. Молнию он застегивал уже по пути к репортерам. Тощая брюнетка выглядела так, словно только что проглотила лимон вместе с кожурой и всем остальным.

Это ее трудности, решил Бобби Джек. Или она думала, что мужчины вообще никогда не писают? А может, те, кто ее окружают, действительно лишены этого неудобства?

Он достал из заднего кармана банку с пивом и резким движением открыл ее. От рывка пиво брызнуло фонтанчиком. Бобби Джек быстро закрыл дырочку большим пальцем и направил струю на журналистов. Пенистая струя попала на полногрудую даму и осела на ее завитой, покрытой лаком прическе, словно капли росы на паутине.

Она стряхнула с волос капли пива — лицо ее исказилось от негодования.

— Ничтожество! — крикнула она.

— Либералка, — парировал Бобби Джек.

— Ублюдок, — настаивала дама.

— Еврейка, — послышалось в ответ.

— Кретин, — использовала она последний аргумент.

— Сама подстилка для черномазого.

Она повернулась и пошла прочь, а он оценивающе посмотрел ей вслед и обратился к двум оставшимся журналистам, все еще вытиравшим пиво с лица.

— Ничего себе задница, — прокомментировал Бобби Джек, показывая пальцем на женщину. — Хотели бы такую заполучить?

Репортеры посмотрели друг на друга и тоже пошли прочь.

Бобби Джек проводил их взглядом и сказал, обращаясь к охранникам:

— Какое счастье, что эти придурки ушли! У меня работы непочатый край.

На грязном и пыльном вокзале, куда агенты доставили Бобби Джека в его черном пикапе марки «шевроле», репортеров не было. Этот автомобиль Бобби Джека раздражал: все в Вашингтоне ездили на «кадиллаках», так почему же он должен довольствоваться обычным «шевроле»? Однажды он высказал свои претензии зятю: именно тот посоветовал ему в свое время купить этот автомобиль, — и потребовал ответа.

— Имидж, — ответил тогда президент. — Имидж экономности.

— Почему каждый раз, когда я чего-нибудь прошу, ты заливаешь мне насчет экономии? — возмутился Бобби Джек. — Когда дело касается черномазых, об экономии речи не идет.

— Не смей произносить это слово! — возмутился президент.

— Ну, хорошо. Цветных, — поправился Бобби Джек. — Почему экономия относится только ко мне?

— Потому что ты не умеешь себя вести, — объяснил президент. — В прошлый раз ты хотел заполучить личный президентский самолет, чтобы летать по выходным на утиную охоту. Да меня за такое с потрохами сожрут. Потом тебе понадобился президентский вертолет — отправиться в лес выпить пива с дружками и устроить там нудистское представление. Но я не Господь Бог. Я всего лишь президент.

— Ага. Потому что это я помог тебе стать президентом, хотя ты, похоже, все чаще об этом забываешь. Но, доложу тебе, это не лучший способ обращения с родней...

— ...жены, — добавил президент.

Бобби Джек уселся на кран платформы запасного пути и посмотрел на часы. 10.00. Он прикончил последнюю банку пива и решил, что дает этим чертовым арабам еще пять минут, а потом уходит пополнить запас.

Ему даром не нужны эти арабы, все в них было ему противно: и внешний вид, и стиль одежды, и их запах, и манера говорить. И их деньги тоже были ему не нужны. У него хватало своих. Дела на обувной фабрике шли как нельзя лучше, но были источники дохода и помимо нее.

В 10.04, когда он уже собрался уходить, вдалеке послышался шум поезда. Бобби Джек посмотрел вдоль путей и увидел тепловоз с одним вагоном. Поезд преодолел небольшой подъем и начал спускаться вниз, направляясь к маленькому сельскому городку под названием Хиллз, скрипя тормозами и по мере торможения со свистом выпуская пар. Где-то внутри здания, служившего одновременно залом ожидания и диспетчерской, нажали какую-то кнопку и перевели стрелку, чтобы поезд перешел на запасный путь. Подъехав к перрону, состав вздрогнул и остановился.

Бобби Джек продолжал сидеть на платформе. Прошло несколько минут, в дверях вагона появились трое в арабских одеждах и, увидев его, стали спускаться вниз. Осторожно перейдя через два ряда рельсов, они приблизились к Бобби Джеку.

— Я Мустафа Каффир, — сказал один, высокий темнокожий человек с орлиным носом. — А это...

— Не утруждайте себя, — перебил Бобби Джек, продолжая сидеть. — Я вообще плохо запоминаю имена, а арабские и вовсе похожи друг на друга как две капли воды.

Слегка кашлянув, Каффир продолжал: