Ринтын уходил последним. Вместе с товарищами он медленно шел за едва тащившейся, тяжело нагруженной нартой. Под скалами в сгущающихся сумерках они заметили человека, в молчании стоявшего лицом к Вечноскорбящей. Подъезжая ближе, они узнали старого Рычыпа.

– Пошли с нами, Рычып! – крикнул Ринтын.

– Поезжайте, поезжайте,– смущенно сказал старик,– я вас догоню.

Мясные ямы Улака не вместили даже половины всего китового жира. Нужно было копать новые ямы, но люди устали, и Татро разрешил отложить работу до следующего дня, распорядившись выставить караульщиков для охраны китового добра от собак.

Когда взошла луна, то в одной, то в другой яранге послышались песни.

В магазин было не протолкаться. По случаю удачного дня Журин распорядился открыть продажу спирта.

Наум Соломонович, стоя за прилавком, мерил мензуркой спирт, едва успевая разливать его в протягиваемые со всех сторон бутылки.

Изрядно захмелевший Евъенто с резиновым шлангом в руках пристроился возле большой бочки со спиртом. На его обязанности лежало пополнять жестяной бак, цедя спирт с помощью шланга.

Посреди улицы стоял Кукы и останавливал прохожих, прося их послушать русскую песню, выученную им:

Умру – в чужой земле зароют,

Заплачет мамонька моя!

Жена найдет себе другого,

А мать сыночка – никогда!

Жена уговаривала его пойти домой, а Кукы смеялся, обнимал жену и снова пел:

Умру – в чужой земле зароют…

Веселье продолжалось до утра.

Дядя Кмоль не выпил ни капли. Он чинил разбитые нарты и, прислушиваясь к пьяным голосам на улице, ворчал себе под нос:

– Как дети маленькие! И что хорошего в этом спирте? И Журин тоже хорош! Нашел время продавать зелье свое!

Рано утром Татро пришел в ярангу дяди Кмоля. Он был злой и мрачный.

– Что случилось? – спросил дядя Кмоль.

– Этого Журина судить надо! – сердито сказал Татро и вынул изо рта табачную жвачку.– Всех караульщиков подпоил, и собаки пожрали китовый жир.

– Много съели? – с беспокойством спросил дядя Кмоль.

– Не так уж много, но дело не в этом. А что было бы, если бы собаки были голодные? Сегодня же надо собрать общее колхозное собрание и вызвать Журина.

Собрание состоялось в колхозном клубе. Первым взял слово Татро. Сначала он говорил спокойно, рассказывая об успехах Советской Армии на фронте.

– А что мы делали этой ночью? – Голос Татро задрожал.– Пьянствовали! Может, где-нибудь в окопе в это время умирал наш раненый боец, а мы веселились и орали песни! Дали собакам пожрать жир, который должен пойти в фонд обороны! Стыдитесь! Товарищ Журин, идите сюда к столу и расскажите людям, почему вы вчера продавали спирт. Идите, идите!

Журин, ни на кого не глядя, прошел к столу и повернулся лицом к собравшимся.

– Товарищи! – начал он.– Прежде чем приступить к объяснению своих действий, разрешите мне вам напомнить, что моя деятельность может подвергаться проверке лишь со стороны вышестоящих организаций. Продажа спирта населению не является преступлением и не карается законом. Вы сами знаете, что спирт я никому не навязывал. Продажа производилась исключительно по принципу добровольности: кто хотел, тот и брал. Люди вы все взрослые, не дети.

– А вы знаете, что окрисполком рекомендует ограничение продажи алкоголя? – спросил с места начальник полярной станции Гуковский.

– У меня нет на этот счет письменных указаний,– холодно ответил Журин.– Я повторяю, мои действия подконтрольны лишь вышестоящим организациям.

– И народу! – снова крикнул с места Гуковский.

Журин скривился в усмешке и процедил сквозь зубы:

– Если вы понимаете под этим словом население стойбища Улак, то…

– Договаривайте! – крикнул Гуковский.

– Нет, зачем же. Я думаю, что и так понятно,– сказал Журин и с гордо поднятой головой направился к выходу.

После собрания Татро подошел к начальнику полярной станции.

– Спасибо вам большое,– сказал он, пожимая руку начальнику полярной станции.– Но не все хорошо получилось. При всех поссорились. Вы знаете, товарищ Гуковский, как на вас смотрят чукчи. Вы для них лучший пример. Я всегда говорю колхозникам: “Смотрите, вот они бросили свои дома, свою теплую землю, приехали на Чукотку помогать нам строить новую жизнь. Берите всегда с них пример, подражайте им”. А теперь что они скажут? Что Гуковский с Журиным ссорятся.

– Эх, Татро, Татро! – Гуковский похлопал по плечу председателя.– Всякие есть люди. Есть дурные люди и среди русских. Как говорится, в семье не без урода.