Во время обратного путешествия с Сен-Жервеза и еще несколько месяцев спустя Йоритомо был слишком занят насущными делами, чтобы основательно рассмотреть свои новые сокровища. К тому времени пять огромных статуй были уже установлены – отчего весьма выиграли в эстетическом плане – в глубочайшей, крупнейшей и надежнее всего защищенной галерее Дворца. Менее значительные коллекции были из галереи удалены, дабы предоставить место и визуальное пространство для «Восхождения крылатой истины», «Смеющегося (или неиствующего) Вакха» Лазамона, «Последнего подстрекательства» Серапиона, «Волнистой комнаты» Лазенки и «Воспоминания о былых обидах» работы Праджапати.

Так уж получилось, что к этому времени государыня Йоритомо тоже прибыла во Дворец. Обязанности Культурного Вождя Народа и Высочайшего Инспектора Просвещения четырех подчиненных планет вынуждали ее все время быть в разъездах, и зачастую они с государем не виделись месяцами кряду и даже более.

Эти двое больше доверяли друг другу, чем кому-либо другому. Сегодня они сидели тет-а-тет в огромной галерее, прихлебывая чай и обсуждая дела. Госпожа пыталась продвинуть свою новейшую теорию, гласившую, что любовь к правящей чете может быть генетически имплантирована следующему поколению народов подчиненных планет. Уже запущен ряд экспериментальных проектов. Пока что они не дали ничего, кроме серьезной интеллектуальной деградации подопытных, но недостатка в подопытных нет, и временные неудачи ничуть не обескуражили госпожу.

Государь говорил в основном о своих собственных планах, посвященных прежде всего заключению более тесных деловых контактов с берсеркерами. Согласно его замыслам, Йоритомо будут обеспечивать роботов-убийц человеческими жизнями, в которых не нуждаются сами, и планетами, которые трудно защищать, в обмен на избранные произведения искусства и, конечно, гарантию личной безопасности. План обладал множеством привлекательных сторон, но государь не мог не признать, что трудности начальной фазы переговоров с берсеркерами, не говоря уж об установлении хотя бы относительного взаимного доверия, делают его планы несколько прожектерскими.

Когда в разговоре наступила пауза, Йоритомо в голову пришла банальная мысль, что следовало бы немного поболтать с женой о чем-либо еще, кроме дел. Не прерывая беседы, он поднялся, вышел из алькова, где проходило чаепитие, и между статуй прошел в дальний конец галереи, чтобы наполнить чайник. Роботов он запретил допускать сюда по эстетическим соображениям, а во время приватных бесед считал нежелательным и присутствие слуг. Кроме того, думал он, возвращаясь в альков, польщенная госпожа склонится к его мнению в определенных вопросах, вызывающих разногласия, если чай ей собственноручно подаст столь могущественный…

Обогнув громадный металлический бок «Последнего подстрекательства», он вдруг застыл как вкопанный – от безмерного изумления лицо его продолжало хранить прежнее любезное выражение. Полминуты назад он оставил госпожу задумчивой, полной жизни и грациозной энергии. Она по-прежнему сидела на диване, но теперь завалившись на бок, а ее изящный палец с перстнем, конвульсивно дергаясь, скреб роскошный коричневый ковер. Волосы госпожи пришли в дикий беспорядок; и неудивительно, пронеслось в его ошарашенном мозгу, ибо и сама голова развернута на пол-оборота, так, что взгляд мертвых глаз поверх обнаженного плеча устремлен прямо на мужа. На плече и щеке остались уродливые кровоподтеки…

Выйдя из оцепенения, Йоритомо стремительно обернулся, выронив хрупкое произведение искусства, вмещавшее чай. Но не успел выхватить спрятанное оружие даже до половины, когда оно от удара вылетело у него из рук. Он бросил лишь один взгляд на смерть, бесстрастной башней высящуюся над ним. И не успел даже толком заверещать, как последовал еще один удар.

Ветер ни на час не затихал со времени прибытия Ритуана на планету, с неумолчным воем выметая текучие пески. При таких темпах он вполне может за пару лет до краев заполнить грандиозную котловину, оставшуюся от разрушенного древнего Дворца Йоритомо. Последние раскопки окончены только вчера, а песок уже начал заполнять свежий археологический раскоп.

– На самом деле они были просто пиратами, и больше ничего, – заметила Айзелин, главный археолог. – На пике своего могущества двести лет назад они правили четырьмя звездными системами. Правили отсюда, хотя не часто показывались на поверхности этой старой кучи песка.

– Озимандия [1] , – пробормотал Ритуан.

– Что?

– Древние стихи. – Тонкой нервной ладонью Ритуан откинул со лба волосы цвета песка. – Хотелось бы мне поспеть сюда вовремя, чтобы увидеть статуи, пока вы их еще не запаковали в ящики и не отправили на корабль. Представляете, я во весь дух поспешил с самого Сегола, как только услыхал, что здесь ведутся раскопки.

– Что ж, – Айзелин сложила свои пухлые ладони и нахмурилась, потом улыбнулась, и ее зубы ярко сверкнули на фоне смуглого индейского лица. – А почему бы вам не прокатиться с нами до системы Эстила? Я просто ни в коем случае не могу открыть ящики, пока мы не прибудем туда. Уж больно строги правила процедуры, которой мы обязаны следовать во время этих совместных раскопок.

– На моем корабле хороший автопилот.

– Тогда настройте его, чтобы он следовал за нами, и запрыгивайте на борт. Когда мы распакуемся на Эстиле, вы будете в числе первых, кто сможет насмотреться вволю. А до того мы сможем поговорить. Я буду очень рада вашей компании, нам ужасно не хватало первоклассного искусствоведа-историка.