С момента своего назначения Медес сразу понял все преимущества, которые он сможет извлечь из привилегированного положения. Наилучшим образом используя службы писцов-счетоводов, начальников складов и хранителей архивов, казначей воровал понемногу, но часто. Действуя с исключительной осторожностью, он не оставлял никаких следов своих «отчислений» и подтасовывал административные документы с такой ловкостью, что даже наметанный глаз ничего не мог заметить.

И, тем не менее, Медес не был ни доволен, ни счастлив.

Во-первых, он оставался на одном и том же месте. Да, разумеется, фараон Сесострис поручил ему важный пост, но казначею хотелось большего. Не было в Египетском царстве человека более сведущего, чем он. Медес считал себя лучшим и хотел, чтобы его таковым признавали. И если упрямый царь упорно не желал этого понимать, следовало вмешаться, возможно, даже резко. У Сесостриса было много врагов, начиная от богатейших правителей провинций, с которыми у Медеса были прекрасные отношения. Если фараон совершит ошибку и нанесет удар по их привилегиям, то его царствованию скоро конец. Разве не ходили по стране слухи о том, что один из его предшественников был убит?

Кроме того, Медеса постоянно тревожил вопрос об истинной природе власти и о наилучшем способе завладеть ею. Чтобы лучше «распределять» некоторые государственные отчисления, предназначавшиеся храмам, Медес стал временным жрецом. Участвуя в ритуалах, он стал причастным к святая святых. Выказывая рвение к духовным упражнениям, льстя тем, кто стоит выше него, раздавая щедрые пожертвования, Медес постоянно думал о тех таинствах, к которым еще не имел доступа; мысль о них завораживала. Лишь фараон и некоторые из постоянных жрецов допускались к высшим магическим ритуалам. Не в них ли был сокрыт источник могущества царя?

Двери закрытого храма оставались запертыми для казначея. И эта область, которую Медес считал такой же важной, как и область экономическая, оставалась для него недоступной. К тому же он и сам не был готов отказаться от мирской жизни, своих дел и обязанностей ради того, чтобы жить затворником.

Ситуация, казалось, не имела выхода, но вдруг... Эта болтовня чиновника из храма богини Хатхор в Мемфисе дала ему главную информацию о божественной земле — Пунте. Как и все, кому была знакома эта легенда, Медес над ней потешался. Простому народу и детям нравятся чудеса, и их следовало развлекать подобными баснями.

Но это было раньше. Теперь, по мнению чиновника, Пунт вовсе не был легендой.

Божественная земля определенно существовала; она хранила в себе удивительные вещи, среди которых электрум и священное золото, которое раньше использовалось под огромным секретом во время некоторых таинств. В обмен на дорогие подарки болтун сообщил туманные географические сведения, а потом внезапно умер от сердечного приступа. Этого было мало, но вполне достаточно, чтобы предпринять самостоятельные поиски.

— Хозяин, — сообщил домоправитель Медеса, — ваш посетитель пришел.

— Пусть подождет, мне нужно отдохнуть несколько минут.

С некоторого времени Медес стал полнеть. Гладкие черные волосы, прилипшие к круглому черепу, лунообразное лицо, широкое тело, короткие ноги и пухлые руки — Медес был плотно скроенным и коренастым. Очень энергичный, вопреки своим сорока двум годам, он был жаден до жизни как в юности. Чтобы успокоить свою ненасытную натуру, он стал много есть и слишком много пить. Его жена, тоже довольно кругленькая, была вынуждена все время что-нибудь изобретать и придумывать, чтобы угодить домашнему гурману.

Иногда ему казалось, что он задыхается — особенно, если он не сразу же получал то, к чему страстно стремился. Но его алчность была так сильна, что, едва получив желаемое, он тотчас же бросался вперед, за следующей добычей.

Он чувствовал, что волнуется все сильнее. Предстоящая встреча с одним из агентов вполне могла стать решающей.

Со стороны улицы дом был хорошо защищен: окна с деревянными ставнями, тяжелая входная дверь из толстых досок с массивным засовом, служебный вход, за которым вели постоянное наблюдение стражники. Два этажа, пятнадцать комнат, терраса, открытая лоджия с видом на сад, где устроен бассейн с чистейшей водой.

Медес принял своего посетителя в тени террасы. Это был тот «стражник», который допрашивал Икера.

— Надеюсь, ты принес мне хорошие новости.

— Более или менее хорошие, господин.

— Ты знаешь, где священное золото?

— И да, и нет. В конце концов, возможно...

Медес почувствовал прилив гнева.

— В делах я не терплю неточности. Давай перечислим все по порядку. Когда «Быстрый» вернулся в порт?

— Он не вернулся, господин, потому что он утонул сам, а с ним и все, что там было.