— Весьма возможно… но разве ты не замечаешь, что он то и дело порывается вперед и все в одном и том же направлении? Нет, в долине положительно что-то происходит.

— Может быть, еще и другая опасность, Сагиб!

— Какая?

— Тебе известно, Сагиб, что английские шпионы, которые шли по нашим пятам через Бундельканд и Мейвар, и которых мы сбили с нашего следа, скрывшись в подземельях Эллора, принадлежат к касте поклонников Кали.

— Да, известно… кончай!

— Сколько мне помнится, в тот вечер, когда они шныряли кругом нашего лагеря, Ауджали выказывал все признаки того, что он чует их присутствие.

— Как? Неужели ты думаешь, что душители напали на наши следы?

— Не знаю, Сагиб! Тебе известно так же хорошо, как и мне, что эти люди показываются и действуют только ночью, в тени.

— В безлунные ночи особенно.

— И всегда неожиданно; если это так, то нам незачем искать причин и беспокоиться о волнении Ауджали, мы будем знать, с кем имеем дело.

— Быть может, ты прав, но я слишком хорошо изучил нрав Ауджали, чтобы не заметить разницы в том, как он себя ведет, когда его беспокоят испарения людей и когда хищных животных. Так вот, чем больше наблюдаю я за слоном, тем больше прихожу к тому заключению, что не хищные животные беспокоят его в эту минуту, а люди…

— В таком случае, да хранит Шива Боба Барнета!.. Весьма возможно, что они устроили ему засаду.

— Если ты так думаешь, Нариндра, то почему нам не бежать к нему на помощь? Я никогда не прощу себе, если так оставлю его на произвол судьбы.

— Интересы целых миллионов индусов, которые ждут слова Сердара для своего освобождения и которые слепо верят в него, выше интересов друга, — мрачно отвечал махрат. — Когда Сердар увидит Рама-Модели, когда он узнает, зачем молодой француз приехал из Европы, презрев море и англичан, чтобы говорить с ним, тогда Нариндра первый скажет Сердару: «Теперь идем спасать генерала!»

— Луна скоро взойдет и Рама-Модели должно быть недалеко уже.

— Добрые духи, которые заботятся о судьбе людей, внушили мне сейчас мысль, и я хочу привести ее в исполнение.

— Говори, Нариндра! Ты знаешь, я люблю слушать твои советы.

— Ауджали столько раз уже доказывал свою понятливость… Не пошлет ли его Сердар на поиски генерала?

Слова эти были настоящим лучом света.

— Как я не подумал об этом раньше! — воскликнул Сердар. — Такая экспедиция не может быть, конечно, свыше его сил, он столько раз исполнял несравненно более удивительные вещи.

Подозвав к себе слона, он указал ему на долину, всю погруженную в ночные тени и сказал ему на тамульском языке, все оттенки которого были ему прекрасно знакомы:

— Andjali, inque po! aya Barnet conda (Ауджали, иди и приведи хозяина Барнета).

Слон издал тихий крик удовольствия, как бы желая показать, что он понял, и, несмотря на темноту, бросился вперед с такою быстротою, что лошадь даже галопом не могла бы догнать его.

В течение нескольких минут по шуму и треску кустарников и молодых пальм и бурао, которые колосс ломал на своем пути, можно было следить за направлением его хода по лощине. Два или три раза донеслось издали сердитое ворчание ягуаров и пантер, покой которых был нарушен проходившим мимо них колоссом. Мало-помалу все стихло, и среди ночного мрака воцарилась прежняя тишина и безмолвие.

Трудно представить себе что-либо более величественное, как первые часы ночи в джунглях и лесах Цейлона; в это время большие хищники из кошачьего семейства, которые весь день спокойно спят в глубине чащи, выходят из своих логовищ на поиски добычи для себя и своих детенышей. Медленно ползут они, притаив дыхание, чтобы захватить врасплох добычу, подбираясь к берлогам вепрей, к кустарникам, где прячутся олени, которые весь день бегали, а теперь ночью отдыхают и делаются легко добычей плотоядных; тысячи шакалов, постоянных спутников ужасных хищников, за счет которых они питаются, оглашают воздух своим воем и тем невольно дают знать людям и животным, чтобы они были настороже.

Нариндра зажег костер из сухого дерева, собранного молодым Сами в течение дня, что удерживало хищников, бродивших кругом, на почтительном расстоянии от лагеря. Погруженный в свои мысли, сидел Сердар у костра вместе со своими товарищами и держал наготове карабин, как вдруг на опушке леса показались очертания какого-то человека.

— Кто там? — крикнул Сердар, прицеливаясь.

— Это я, Рама-Модели, — отвечал вновь пришедший.

— В добрый час!

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Ты один?

— Нет! Но я оставил своего молодого спутника там внизу, в Башне Раджей… было бы неосторожно вести его сюда. Я встретил, подымаясь сюда, пять или шесть черных пантер, которые ворча ползли по тому пути, которым я шел. Не так-то удобно иметь дело с этими животными, когда они голодны.

— Неужели ты не боялся за себя?

— Сердар забывает, что я заговорщик пантер, — с гордостью отвечал Рама-Модели.

— Верно, — сказал Сердар с улыбкой, которая показывала, что он не особенно верит этому.