— Очень вы мне понравились, – заметил я язвительно. – Пообщаться хотел.

— И ты нам тоже нравишься, Мерлин, – с торжественной серьезностью заверил меня предводитель отряда.– Мы с ребятами обсудили и решили, как приедем в Стэдвик, лично будем за тебя просить Звездочета. А то он тоже, бывает, ошибается. Потом спохватывается, конечно. Нет, говорит, неправильно я в этот раз звезды прочитал. Вот если бы Венера оказалась в таком-то доме, а не в таком-то, тогда он — злодей из злодеев. А так выходит — хороший человек. Спохватится Звездочет, начнут того хорошего человека искать, а поздно — уже сгноили беднягу в пыточных подвалах.

Я закусил губу, эта история мне очень не понравилась.

— Но ты не переживай, Мерлин. Если мы все за тебя горой встанем, Звездочет будет внимательно по звездам читать, и тогда он обязательно поймет, что ты хороший человек, и допустит тебя к королю. А уж король у нас справедливый.

«Ага, – подумал я, – как же, будет вас слушать Звездочет… На то он и маркграф-полиграф, чтобы только своим умом жить, наплевав на чужое мнение»…

По вечерам на привале мы вели неспешные разговоры с Миклошем и другими королевскими мечниками. Поболтать парни любили. Излюбленной темой для разговоров были женщины из многочисленных борделей столицы Эрафии.

— Держу пари, у красоток в Стэдвике ты, Мерлин, будешь в фаворе, – заметил как-то один из воинов.

Я решил, что он надо мной издевается, и нахмурился.

— У меня другие цели, – проворчал я. – Мне надо попасть к королю.

На следующий день я умывался и вдруг увидел в озерной воде свое отражение. Поначалу я даже испугался. Надо мной словно поработал умелый пластический хирург, и уродливые черты лица чудесным образом преобразились. При этом облик не изменился до неузнаваемости, но я стал чертовски симпатичным малым. Толстый ноздреватый нос сделался заметно тоньше, кожа приобрела гладкость, обрюзглое лицо подтянулось. Так хорошо я не выглядел даже в ранней молодости. Эта виртуальная реальность нравилась мне все больше.

На следующем привале, когда речь зашла о красотках, я высказался в том духе, что разбираюсь в женщинах намного лучше, чем все воины этого отряда вместе взятые.

— А чего в них разбираться? – удивился русоволосый мечник. – Знай, плати монеты…

Иногда с дел любовных они переключались на другие темы. Миклоша и остальных очень интересовало, что происходит в других землях, и как люди живут там, откуда я родом.

Однажды, рассказывая о своем мире, я упомянул о том, что Земля круглая.

— Круглая!? – возмутился воин. – Ты кого за дурака держишь, чужеземец? Даже ребенку известно, что Земля плоская, стоит на трех старых-старых бессмертных слонах, покрыта куполом, а вверху яркий свет, потому что там живет сам создатель. Разве по ночам ты не видишь дыры в небесном куполе?

— Это не дыры, а звезды. Такие же, как наше солнце.

Миклош хмыкнул.

— Такой брехни я не слышал даже в тавернах Стэдвика. А уж тамошняя публика поговорить любит.

Я поразмышлял немного, как бы подоступнее обрисовать устройство вселенной, чтобы убедить воинов в истине, очевидной в моем мире для каждого, и решил пойти проторенной дорожкой. Именно так звучало объяснение школьных учителей, когда я был ребенком.

— Видишь линию горизонта, Миклош? – сказал я. – Само ее существование доказывает, что Земля круглая.

— При чем здесь линия горизонта?!

— Ну, как же… Ну-у, – Я помычал немного, стараясь подобрать слова. – Если бы Земля была плоской, мы могли бы видеть очень и очень далеко…

Я замолчал, понимая, что сказанное звучит глупо. Странно, когда-то в школе на уроке географии это доказательство казалось мне очень убедительным.

— И в разных местах она круглая по-разному, – явно издеваясь, проговорил Миклош. – Вон там, на севере — холм, значит, там она закругляется сильнее, а там равнина — там она совсем плоская. Так что ли?

— И все-таки, она круглая.

— Если бы она была круглая, с нее бы стекла вся вода, – заключил Миклош. – И мы бы все давно поумирали от жажды.

Мечники беззлобно посмеивались над моей глупостью. Я вздохнул. Переубедить их не представлялось возможным. Да у меня и не было больше аргументов.

— Черт с вами, пусть будет плоская. Скажите лучше, когда мы, наконец, придем в Стэдвик?

— Завтра к полудню будем, – пообещал Миклош, – если ничего не случится… А там, – на его лице появилось мечтательное выражение, – девки, эль…

— Эль — это хорошо, – я сглотнул. – Эх, сейчас бы выпить немного…

— Только об этом и твердишь, колдун, – заметил один из воинов, – давно бы наколдовал пару кувшинов. А то и целую бочку эля. И тебе хорошо, и нам тоже.

— Не могу… Силы надо беречь… для великих дел.

— Жаль, – сказал Миклош, поглаживая бороду. – У меня тоже все внутренности пересохли… Мерлин! – вдруг выкрикнул он. – Что это с тобой?!

На его лице был написан такой ужас, что он невольно передался и мне. Я выставил перед собой руку и в свете костра увидел, как она идет рябью. По коже пробегали помехи, словно я был искаженной картинкой на экране монитора. В ту же секунду виртуальный мир смазался, и я снова оказался в реальности подпольного интернет-клуба. Передо мной маячило злобное лицо Жеки.