– Пожалуй, зайдем. – сказал Ивар, берясь за кольцо, – Оружие готовьте…

За спиной заворчали, да так, что мороз вцепился в спину острыми когтями.

– Осторррожнее, – почти прорычал Лычко, – мне очень не нррравятся запахи, идущие из-за этой двери.

Ивар лишь пожал плечами: он ничего не чувствовал, но куда человеческому носу до волчьего? Дверь подалась легко, открылась мягко, без всякого скрипа. Ивар сделал шаг вперед, на уши обрушилась какофония шелеста листьев, негромкого рычания, сопения и резких, пронзительных криков. Нос чувствовал запахи шерсти, птичьего помета и еще чего-то непонятного…

Глаза привыкли, и он различил, что стоит в самом начале громадного зала, засаженного деревьями. Между ними виднелись металлические клетки. Во многих из них было заметно движение.

– Тут он держит зверей, – сказал Ингьяльд, – интересно, зачем?

– Для колдовства, – ответил Нерейд со знанием дела, – Там когти всякие нужны, шерсть, печень нетопырей, слюна бешеных шакалов, ну и всякое прочее. Не гоняться же Золотуштре за шакалами по пустыне?

– Думаю, что он в своем колдовстве обойдется без всякой шерсти и когтей, – усмехнулся эриль, – Ему хватит лишь движения пальцев.

В ближайшей клетке что-то зарычало. Черная фигура, похожая на человеческую, только куда выше и массивнее, поднялась в полный рост. Стала видна черная шерсть, толстые пальцы ухватились за решетку, на уродливом лице блеснули багровые глаза.

– Ничего себе зверюшка! – восхищенно сказал Ингьяльд.

«Зверюшка» задрала верхнюю губу, обнажив широкие зубы, и потрясла прутья так, что вся клетка загудела, заходила ходуном. Ниже шеи заколыхалось что-то похожее на два бурдюка.

– Да это девочка!.. – ахнул Нерейд.

– Ну ты силен! – с восхищением сказал Лычко. – Ни одной юбки не пропускаешь, даже той, на которой юбок… гм… нету!

– Хватит болтать, пойдем, – прервал дружинников Ивар.

На широкой дорожке, проложенной по центру зала, под ногами скрипел песок. Часть клеток, мимо которых шагали викинги, казались пустыми, в других сидели и лежали причудливые и странные существа… С удивлением они разглядели самого настоящего упыря, родного братца тех, с которыми не так давно сражались. Он сидел в заполненном водой углублении, откуда воняло болотом и тиной. Наружу торчала только круглая, как кочан капусты, голова.

Завидев людей, упырь зашипел, глаза его хищно блеснули. С лягушачьей грацией выбрался на бортик, прошлепал к самой клетке, оскалил острые, как спицы, зубы.

– Давно не кормили, видать, – сказал Нерейд. – Прирезать, что ли, чтобы не мучился?

– Оставь, – бросил Ингьяльд. – Пусть живет.

В следующей клетке громадным клубком лежала длинная, как дерево, черная змея. Чешуйки матово поблескивали. Заслышав шаги, развернулась с легким шорохом, и Ивар едва не подпрыгнул – на змеиной шее красовалась человеческая голова. Вместо волос была та же чешуя, лицо оказалось голым, без бровей, но глаза смотрели осмысленно.

– Ходют и ходют, – высунув раздвоенный язык, сварливо просипела змея. – Чего не сидится? Даже ночью покоя нет!

Нерейд шарахнулся, словно девица от мыши.

– Вроде и не пил! – изменившимся голосом проворчал он. – А такое померещилось!..

– Щас я тебе примерещусь, – пообещала змея, приподнимая голову повыше, – Мало не покажется!

Прянула вперед так стремительно, что видно было только смазанное движение, прутья клетки на мгновение окутались голубоватым сиянием. Змею отшвырнуло назад, она с раздраженным шипением закрутилась на полу, свиваясь в многочисленные кольца.

Обитатели соседних клеток заволновались, из темноты донеслись раздраженные крики.

– Это наг, – сказал Ингьяльд, – змеечеловек. Лучше его не злить!

– Если каждую зверюгу будем разглядывать, то стражи Золотуштры отыщут пас тут утром, у клетки с очередным нагом!.. – Ивар чуть повысил голос: – Прекратите треп!

Дальше шли в молчании. Взгляд было трудно оторвать от диковинных птах, чьи перья во тьме переливались словно крошечные радуги, зубастых полосатых котов размером с быка, из пасти которых торчали клыки, похожие на сабли, других чудесных или страшных тварей.

Золотуштра собрал их, похоже, со всего света.

Когда из полумрака выступила широкая дверь, Ивар вздохнул с облегчением. Взглянул на Лычко.

– Никого не слышу, – сказал тот, – там пусто, как в кошельке гуляки.

Ивар тихонько толкнул дверь, выглянул. Перед ним лежала широкая, крутая, застланная коврами лестница. На выложенных мозаикой стенах, чуть слышно потрескивая, горели факелы.

– Если выживу, возненавижу ступеньки! – с чувством заявил Нерейд.

– Сначала выживи! – со смешком ответил Ингьяльд. Поднимались долго, ковры очень удачно глушили звук шагов. Один пролет сменялся другим, в точности таким же, и Ивару уже начало казаться, что лестница никогда не закончится, когда сверху донеслись голоса. Он вскинул руку, дружинники послушно остановились. Голоса приближались, вскоре стало возможным разобрать отдельные слова – навстречу викингам кто-то спускался.