Что ж, тоже дело.

Несмотря на крайнюю молодость Глеба Портнягина, мир вокруг него рушился по меньшей мере трижды — и приходилось собирать всё заново. Каждый раз какой-то детали не хватало или обнаруживались лишние, да и новая конструкция зачастую оказывалась неудачной, как, скажем, случилось пару лет назад, когда дружок Никодим подбил Глеба грабануть продовольственный склад, где обоих и накрыл участковый с выразительной фамилией Лютый.

Мироздание пришлось собирать из осколков уже в камере.

Разумеется, все эти ощущения личного характера наверняка не имели ни малейшего касательства к Карлосу Кастанеде, но само словосочетание «точка сборки» очаровало Глеба своим звучанием. Ученик чародея подошёл к стеллажу с эзотерической литературой и, отыскав полку, целиком посвящённую Кастанеде и его присным, достал наугад первую попавшуюся книжку. Раскрыл, листнул.

Пока он погружался в бездну премудрости, Ефрем Нехорошев нянькал и тетёшкал незримо светящуюся блямбочку. Наконец притомился и присел отдохнуть на табурет.

— Эх, ничего себе! — не смог удержаться Глеб. — Ты послушай, что пишут! «Нужно заметить, что человек благодаря разуму и речи сильнее прочих тварей фиксирует свою точку сборки, — огласил он. — У человека она не только собирает излучения, но и с целью получения большей чёткости восприятия ещё и убирает все „лишние“ излучения…»

— Правильно пишут, — устало одобрил старый кудесник. — Коряво, но правильно… И что?

— «Характерен пример затерянного в горах первобытного племени, над которым дважды в день в течение многих лет с рёвом проносились пассажирские самолёты, — взахлёб продолжал зачитывать Глеб. — Когда племя обнаружили наконец антропологи, то их больше всего поразило то, что дикари ни разу не видели и не слышали никаких „железных птиц“! С точки зрения дикарей самолёты не имели отношения к человеческому миру, и дикарские точки сборки отбрасывали все излучения, связанные с…» — Тут он уловил краем глаза, что учитель давно уже внимает ему с саркастической улыбкой, — и запнулся. — Врут?

— Да не то чтобы врут… Не договаривают. Там покруче заваруха была: съело племя двух антропологов. Ну, американцы, понятное дело, давай их за это бомбить. Так, представляешь, дикари-то и бомбёжки не заметили!

Портнягин стоял неподвижно. Подхваченный мощным мыслеворотом, он не противился ему, но, как рекомендовано, потихоньку выплывал по спирали.

Не заметили бомбёжки… Это что ж получается? Посадить такого людоеда годика на полтора — тоже в упор не заметит?

— А жертвы? — осторожно спросил он. — Были?

— Ну а как же! Бомбы-то — рвались…

— Так что ж они, туземцы, слепые, что ли?

— Да не слепые! — всё более раздражаясь, отвечал колдун. — Не слепые… Просто точка сборки у них другая, не такая, как у нас. Видят: помирают люди, не поймёшь, с чего. Решили: болезнь заразная…

— Придурки, — подвёл итог Глеб, захлопывая книгу.

— Да? — вскипел колдун. — А мы чем лучше? Нас вон который век бомбят, а мы всё думаем, что от старости помираем!

— Кто бомбит? — не поверил Глеб.

— А я знаю? Инопланетяне какие-нибудь…

— Что ж они, одних стариков бомбят? — ошалело спросил Глеб.

— Всех подряд, — угрюмо известил кудесник. — Просто молодые — они ж прыткие, на месте не стоят, хрен попадёшь… Вечно ты со всякой ерундой не ко времени! Давай ставь книжку на место! Клиент просыпается…

Разъяв веки, Лариса Кирилловна увидела склонившееся к ней участливое морщинистое лицо Ефрема Поликарповича. Поискала глазами Глеба. Рослый ученик чародея стоял, отвернувшись к тусклому окну, и с ошеломлённым, как ей показалось, видом разминал костяшками пальцев правый висок. Что-то изменилось и в самом помещении. Теперь оно напоминало скорее лавку древностей, нежели захламлённый, плохо охраняемый склад.

— Ну как? — дружелюбно осведомился колдун. — Ничего не всплыло?

И Лариса Кирилловна почувствовала вдруг, что задыхается от счастья.

— Всплыло… — выдохнула она.

— Ну-ну! — подбодрил Ефрем Поликарпович.

— Как было чудно, как чудно… — заговорила словно бы в сладостном бреду Лариса Кирилловна. — Сняли мы в мае дачный домик за Чумахлинкой… Природа, озёра… Шашлыки… — Вспомнив о шашлыках, прыснула. — Хорошее было мясо, на Центральном рынке брала… — сообщила она, смеясь от души. — Сожгли!..

— Бывает, — утешил колдун, но Лариса Кирилловна его не услышала.

— А ночью — лягушки… — в упоении заключила она. — До утра спать не давали…

Сизоватое осеннее утро застало старого колдуна Ефрема Нехорошева на отлогих берегах Ворожейки. В городах астральная обстановка в последнее время, как правило, неблагоприятна, поэтому потустороннюю живность лучше всего изучать на природе. Собственно, сам-то Ефрем в этом особой нужды не испытывал, а вот ученику его Глебу Портнягину давно уже приспела пора ознакомиться с энергетической фауной, столь полезной в кудесническом деле.