Так вот, специалистки по моему стилю подметили такое недоразумение. Примерно две трети каждого романа написано в лучших традициях, с юмором и иронией, с милыми подробностями семейной жизни, с советами по воспитанию стариков и великовозрастных близнецов, с рекомендациями по содержанию рептилий в домашних условиях. А потом вдруг происходит сбой – и один из персонажей быстренько излагает финал сюжета, связывая все ниточки и оглашая имя убийцы. Специалистки даже догадались, почему это происходит.

Стандартный объем моей книжки – примерно двенадцать авторских листов. Что это такое – объяснять долго. Допустим, триста страниц. Я, увлекшись, пишу несколько больше. Страниц четыреста-пятьсот, к примеру. Мои редакторы, читая, наслаждаются красотами стиля. И вдруг ближе к финалу они вспоминают, что всю эту красоту нужно вогнать в триста страниц. Плача и рыдая, они пытаются сократить – но им жаль каждой строчки. Тогда приглашается посторонний человек, желательно мужчина. Этот мужчина выхватывает сто страниц из финала и в течение получаса сводит их к двадцати. Или сто пятьдесят – к тридцати. Получается монолог, который вставляют в уста одного из персонажей. А последние несколько страничек оставляют нетронутыми. Вот такая технология. То есть, всем все понятно – кто убил, за что убил, сколько огреб, но красот стиля тут уж не ждите.

Конечно, стоило бы разобраться с издателями. Да только я же знаю их коммерческую логику! Они с цифрами в руках докажут мне, что книжки именно такого объема расходятся максимальными тиражами. И спросят: неужели я согласна на тираж всего в пятьдесят тысяч вместе прежних двухсот тысяч? Я, конечно, скажу, что не согласна, и все останется по-прежнему.

Ох, опять меня не туда занесло. Ну ладно, вернемся к женскому голосу в мобилке, который не верит, что фотографии на обложке – настоящие. Честно говоря, я и сама не верю. Однажды даже намекнула издателям – но они сказали, что читающая публика ждет от меня именно такой внешности, чтобы каждая домохозяйка смотрела на меня, а видела себя. По-моему, это невозможно по чисто физиологическим причинам – мало найдется таких домохозяек, что весят сорок девять кило. Но спорить я не стала. Издателям виднее.

– Это правда моя фотография, – сказала я незнакомке.

– А вы мне автограф дадите?

– У меня скоро встреча с читателями, об этом во всех газетах будут объявления. Приходите – будет автограф.

Наедине я с ними не встречаюсь. Всю жизнь буду помнить безумного бородатого дядьку, который пришел на такую встречу с топором, потому что, видите ли, Яша Квасильева – не я, а он. В милиции, помнится, он показывал паспорт – да, действительно, Зовут Яковом, но фамилия какая-то непохожая.

– Ой, это же сколько ждать? – расстроилась читательница. – Может, я вам с хозяйкой книжечку передам? Вы же хотели с ней встретиться – так заодно и автограф!

– С кем я хотела встретиться?!?

– С Елизаветой Григорьевной! Прихожу ее завтраком кормить – а в дверях ваша визитка!

– Завтраком?!

Я посмотрела на часы. Приличные люди, кажется, уже отобедали, а многие подумывают о полднике.

– Ну да, она обычно в это время завтракает.

Я подумала – не вернуться ли на Маленковскую?

– А потом два часа проводит в ванной, это обязательно! – добавила Елизаветина прислуга.

Я вздохнула. В ванной, с блоком моих любимых сигарет «Голуаз», с коробкой конфет, с новой книжкой Иоанны Квасильевой! Одни вот так блаженствуют, а другим приходится мотаться, высунув язык, раскрывать преступления, рисковать своей единственной жизнью.

– Хорошо, тогда мы бы могли встретиться вечером…

– Ой, простите, вечером она на помолвку идет! В семь часов, в клуб «Железный попугай».

– Какую помолвку?

– Как, вы не знаете? Пугачева с Киркоровым опять жениться собрались!

– Кто? С кем?

– Ой!

Домработнице, конечно, трудно представить, что есть человек, для которого последней известной в эстрадном мире фамилией остался Кобзон. Для нее перипетии семейной жизни каких-то певцов, может быть, даже важнее талантливой книжки. А ведь какое хорошее впечатление девушка сперва произвела! Мои детективы читает, автограф просит!..

Я гордо отказалась конкурировать с какими-то Пугачевой и Киркоровым. Сухо попросила домработницу объяснить хозяйке, что знаменитая Яша Квасильева ждет ее звонки. И отключилась.

Теперь можно было ехать домой.

Правда, при мысли о розово-голубой четверке я содрогнулась. Домой мне совершенно не хотелось. И я подумала – пожалуй, Пугачева будет просто счастлива, если я соблаговолю посетить ее помолвку. У нее не каждый день такие гости случаются.

Хорошо, что я всегда таскаю с собой кредитки. Я поехала в приличный бутик и ровно в девятнадцать ноль-ноль подрулила к «Железному попугаю». Для того, чтобы попасть вовнутрь, пришлось прикупить «маленькое черное платьице» от Шанель и обвешаться драгоценностями. Драгоценности потом пригодились бы для подарков обеим свекровям. Еще я взяла большой букет чайных роз, очень эффектный. Когда я выбирала его, то и не подозревала, что он весит всего килограмма на два меньше меня.