Рита кивнула.

– Да, там ее показали потом - типа она этого чертова экстрасенса-торсионщика профессора Легиона замочила. Но не ее саму, а фоторобот. А она тебе кто?
– прямо спросила Рита.
– Вы...

– Это сложно объяснить, - Роня задумчиво выдохнул дым.
– Когда она играет на флейте, поднимается ветер. Она - художник. Классный. Это ее холст на стене в комнате. Видела?

– Видела, - кивнула Рита.
– Классный.

– Так ты говоришь, профессора она замочила? Хм... Все-таки замочила...

– Романтик ты, Роня, конченный! Флейта какая-то. Ветер... Писатель! Мать твою! Ты по-человечески можешь объяснить? Без слюней! И что значит "все-таки"?

– Ну да, тебя такие вещи не волновали, - приятель смутился.
– Значит по телевизору, говоришь.

– Почему "Все-таки" ? Роня, не увиливай!

– Ну-у-у...
– он развел руками.
– Если бы я сам точно знал!

От нервно потер подбородок и задумался.

– Так ты знаешь, о ком идет речь?
– Рита непонимающе уставилась на приятеля.

– Да нет. Откуда же? Нет...
– Роня нервно поморщился и уставился в потолок.

– Ну как хочешь, - пожала Рита плечами.

Тихая тараканья возня нарушала отчетливую тишину общежития. Громко шлепая резиновыми тапками по заляпанному кафелю, прошла вьетнамка, неся сковородку с селедкой. Швырнула ее на огонь и, снова удалилась, шелестящий шлейф эхо.

– Роня! Возьми как-нибудь мой паспорт у вахтерши, - вдруг попросила Рита.

Она решила забить на профессора. Покойники - не по ее ведомству. Обычная уголовка. Вот пусть и разбираются. Интереснее другое, как эти негры будут вывозить такое кладбище? Или так оставят? А весной менты найдут по запаху? Ха. Ха.

– Хорошо.
– Обронил Роня печально и вздохнул.
– Почему у меня все появляются, когда чего-нибудь начудят? Нет, чтобы просто так, без дела.

Он столь же печально придавил в опустевшей банке из-под килек бычок.

– Я тебе потом все расскажу... Хорошо?
– довольно кисло улыбнулась Рита, еще не представляя, как это сделать.

Роня, словно ища что-то, несколько раз оглянулся и, вдруг, резко направился из кухни.

– Я сейчас уеду ненадолго. Хорошо? Ты... ну в общем, отдохни пока. А ксиву я принесу.

Через несколько минут Ронины шаги торопливо прострекотали по лестнице.

Рита повернулась лицом к окну. Небо прояснилось. Похолодало. Бронзовые зимние сумерки на глазах густели и меркли. Черная путаница ветвей задумчиво колыхалась на фоне вымерзшего неба. Она увидела, как Роня в короткой курточке и смешной черной шапочке перебежал дорогу и направился на остановку. Минут пять стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока не подошел троллейбус.

Все уехали.

Тишина мерно потрескивала шорохом тараканов.

Рита знала, что должна страдать о погибших друзьях, но воспоминания были слишком нереальны, чтобы вызвать какое-либо чувство. Словно посторонний голос диктора произносил фразы в равнодушной пустоте черепа, которые не отзывались ни горечью, ни отчаяньем.

Рита почувствовала, что в кухню кто-то вошел, и оглянулась растрепанная, опухшая от слез Коша щурила глаза на яркий свет лампочки и внимательно смотрела на Риту. Разбитый нос безобразно увеличился и приобрел отчетливый синий цвет.

Рита улыбнулась, вспоминая навыки профессионального психолога.

– С добрым утром... Курить?

Коша склонила голову на бок и мрачно кивнула. Подошла, приволакивая обе ноги сразу.

– А что уже утро?

– Да нет. Я так...
– Рита протянула пачку.

Ронина подруга осторожно взяла сигарету. Наклонилась к огню. Выпустила сизое облако. С горем пополам взгромоздилась на подоконник. Коша все еще была совершенно в зюзю.

– А где Роня?
– неразборчиво выговорила распухшими губами.

– Придет... Скоро. А тебя-то как зовут?

– Коша, - хрипло сообщила Коша.
– "Е-Кош".

– Я понимаю. А имя-то есть у тебя?

– Имя?!
– задумчиво сказала Е-Кош.
– А зачем имя человеку, который не существует?

Та-а-ак! Все ясно. Рита присмотрелась к девушке подробнее.

У Коши было довольно привлекательное лицо с немного раскосыми дикими глазами и широкими азиатскими скулами. Черные волосы. Сквозь бледную кожу на щеке трогательно просвечивала синяя вена. Если бы не распухший нос... И не действие водки. Странно, кстати, что люди - единственные животные, которые постоянно мучаются, как бы себя убить. Поинтереснее. Красиво, безобразно, медленно, приятно, героически. И так далее.