Молодой воин, оба уха у которого были обрублены, как грибы, под самый корешок, опередил своего начальника:

– Его пещера чуть западнее. Местные жители носят ему ягнят и телят, чтобы он не трогал их детей. Когда мы ворвались в этот дом, хозяева проклинали нас его именем.

Брань Аякса заставила воина замолчать:

– К Гадесу все это! У критян проклятья такие же беспомощные, как и их богини. А теперь отведи детей в комнату с дельфинами и проследи, чтобы девчонка могла принять ванну и переодеться.

Он взглянул на растрепанные волосы Теи, и она инстинктивно поспешила прикрыть уши.

– Да у тебя острые ушки!
– Он явно заметил это впервые.
– И у твоего брата тоже. Вы что, из леса?

Тея сердито поправила свои локоны:

– Мы критяне, а не звери. У зверей кончики ушей покрыты шерстью.

– Ну, моя девочка, у которой ушки без шерсти, я загляну к тебе через часик. И оденься, как женщина, а не как ребенок, а то ты напоминаешь мне дочь.

Комната с дельфинами, подобно большинству комнат в просторных критских дворцах, была небольшой, уютной и веселой. Еще незажженные терракотовые светильники в стенных нишах напоминали примостившихся на ветке птиц, от складных стульев, сделанных из цитрусового дерева, исходил приятный аромат, а на приподнятой каменной платформе высились горы подушек, набитых гусиным пером. В одном конце комнаты между двумя колоннами открывался выход в световой колодец, где высилась черная деревянная колонна в честь Великой Матери. С противоположной стороны в помещении с более низким уровнем пола была установлена небольшая глиняная ванна, снаружи украшенная рисунками, изображавшими нахальную мышь, преследующую испуганного кота. В центре комнаты стоял сундук, вокруг которого, подобно морским сокровищам, выброшенным волной на берег, валялось его содержимое. Здесь были золотые подвески с целым роем янтарных пчелок, голубые лайковые сандалии, одежда из шерсти и кожи, а также льняные платья с пышными, расширяющимися книзу юбками. Безухий Ксанф указал Tee на платья и замер в ожидании, явно надеясь, что она начнет раздеваться прямо при нем. Из-за того что критские женщины не прячут свою грудь, их иногда считают бесстыдными.

Но, несмотря на наглое поведение Ксанфа, Тея не могла обойтись с ним так строго, как он того заслуживал. Голова без ушей выглядела совсем голой, и от этого он казался каким-то жалким. Тея вежливо улыбнулась и легонько подтолкнула его к двери. Одного прикосновения было достаточно, чтобы Ксанф сдвинулся с места и пошел перед ней, как корабль, подгоняемый ветром.

Оставив Икара любоваться дельфинами на фресках, Тея залезла в ванну, повернула краны, сделанные в форме лягушек, и с наслаждением опустилась в горячую воду. В больших особняках на крышах были установлены резервуары для дождевой воды, которая затем подогревалась и по терракотовым трубам подавалась в ванную комнату. Критским водопроводом восхищались даже в Египте. Тея задремала и больше уже не оплакивала прошлое и не боялась будущего. Тревога сошла вместе с пылью, потом и следами травы и цветов.

Она проснулась оттого, что кто-то громко лакал воду.

– Пить хочет, - сказал Икар.

Он стоял около ванны на коленях и держал пьющего Пердикса, чей раздвоенный язычок мелькал прямо у руки Теи.

Тея отпрянула в противоположную сторону. Она не стеснялась брата - они часто вместе купались раздетыми, - но ей вовсе не хотелось быть укушенной своим прапрадядюшкой. Хотя критские змеи и не были ядовитыми, но некоторые, в том числе и Пердикс, обладали очень острыми зубами.

– Неужели его нельзя попоить в другое время?
– воскликнула она.

– Ты же знаешь, что он любит горячую воду. Она напоминает ему подземные источники.

Когда Пердикс напился, Икар поднял его от воды. Обращался он с ним небрежно, как с куском веревки или с цепью.

– Я выбрал для тебя платье, - продолжал он.
– Мойся быстрее и иди одеваться, а то вода остынет. Мы с Пердиксом тоже хотим выкупаться.

Икар и Пердикс заняли освободившуюся ванну. Слива в ней не было, и, чтобы наполнить ее вновь, слугам Аякса пришлось бы вычерпывать воду. Пока Икар плескался, сетуя на медлительных сестер, из-за которых приходится мыться в холодной воде, Тея рассматривала платье, которое он для нее выбрал. Оно было очень смелым - малиновая юбка, расшитая золотыми головами Горгон, на пышных рукавах змеи, а открытый лиф обнажает грудь. Тея улыбнулась, подумав о том, какой у ее брата вкус, и выбрала более скромный наряд. Грудь прикрывала тонкая прозрачная ткань. Рукава шафранового цвета доходили до локтей, а юбка, поддерживаемая обручами, расширялась книзу, как аметистовый колокол.

– Он будет разочарован, - заметил Икар, входя в комнату.
– Он ведь просил, чтобы ты оделась, как женщина.

– А я как одета?

– Ты прекрасно понимаешь, что он имел в виду. Ему хочется посмотреть на твою грудь. Мирра всегда говорила, что твои груди как дыни, а если они будут расти, то превратятся в тыквы. Он, наверное, почувствовал себя огородником.

– И так все видно.

– Да, но так они кажутся меньше. Может, тебе покрасить соски кармином?

– Ты хочешь, чтобы я выглядела, как девица из Моабитского храма? запротестовала она, хотя на Кноссе принято было красить соски не только в храмах.

– Чего не сделаешь, чтобы успокоить его, - заметил практичный Икар.

Она вдруг подумала: "Он даже не подозревает, что в действительности нужно от меня Аяксу. Он до сих пор считает, что женщина доставляет мужчине удовольствие, лишь показывая ему грудь и иногда разрешая поцеловать себя".

– Понимаешь, - продолжал он, - если ему понравится твое платье, он, может быть, не заставит тебя целовать его.

– Если ему понравится мое платье, он как раз заставит меня целовать его.

Икар выглядел крайне удивленным.

– Ну, это уж слишком. Нельзя же все получить сразу.

– Ахейцы жадные. Поэтому они и пришли на Крит.

– Тогда ты права, что прикрываешь грудь.

Он нашел в сундуке янтарную подвеску и надел ее Тее на шею. От этого грудь будет казаться еще меньше.

Она заколола локоны медными булавками с маленькими совами на концах, нарумянила щеки охрой10 и подтемнила веки. Это было не тщеславие, а требовательность. Она одевалась не для того, чтобы быть красивой, а чтобы соблюсти обязательный ритуал, которым подчеркивала всю глубину и строгость древней культуры. Она пользовалась косметикой, чтобы восстановить порядок, который из-за землетрясений и ахейцев грозил рухнуть и превратиться в хаос.