– - Контроль произведен?

– - Так точно.

– - Осложнения были?

– - Никак нет. После вчерашней отсрочки -- ничего.

– - Прекрасно, майор. Вы хорошо поработали. Очень хорошо. Утопите в каком-нибудь болоте оружие и возвращайтесь в Москву. Все оружие. И свое тоже.

– - Вас понял, Анатолий Федорович.

– - Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно?
– - продиктовал я.
– - Спрашивай, сука! Сестра у тебя тут.

– - Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно?
– - повторил майор.
– - У меня тут сестра.

– - Разве у вас есть сестра?

– - Ну, не совсем сестра...

– - А кто?
– - спросил Волков.

– - Просто блядь знакомая, -- подсказал я.

– - Знакомая девушка, товарищ генерал-лейтенант.

– - То-то же! А то -- сестра! Успели, значит? Ладно, молодой человек, задержитесь, вы заслужили.

"Триппер", -- хотел подсказать я, но сдержался.

– - Спасибо, Анатолий Федорович. Большое спасибо.

– - Ладно, майор, отдыхайте. Только не больше пяти суток.

– - Слушаюсь, не больше пяти суток.

– - Конец связи, -- сообщил диспетчер.

Я взял из рук майора трубку и разбил ее о рукоять "Макарова". Потом включил свет в салоне "патрола" и распорядился по рации:

– - Всем ко мне!

Но все и так уже были здесь. Они стояли вокруг джипа и прислушивались к разговору. Полковник Голубков шагнул к распахнутой водительской двери и приказал:

– - Майор Васильев! Выйти из машины!

– - А в чем дело?
– - слегка запетушился тот.

Голубков сгреб его за грудки и рывком сбросил с кресла на землю.

– - Встать! Смирно!

Васильев разглядел в руках полковника кольт и подчинился.

– - Майор Васильев, вы застрелили трех офицеров Российской армии, -продолжал Голубков.
– - Застрелили подло, в затылок!

– - Я выполнял приказ, товарищ полковник!

– - Никто не имел права отдать вам такой приказ! А вы не имели права его выполнять!

– - Бросьте, Константин Дмитриевич! А то сами не знаете, какие у нас правила!

– - Не знаю и не желаю знать! Я расстреляю вас, как преступника и убийцу!

– - Пойдете под трибунал!

– - Под любой!

В самообладании майору Васильеву было не отказать. В обстановке такого форс-мажора, за считанные минуты прочувствовать совершенно сумасшедшим образом изменившуюся ситуацию -- не каждый на такое способен. Я бы точно не смог. А он смог. Недаром к своим тридцати он уже был майором. А к сорока стал бы точно полковником. А может быть, даже и генералом.

Он вытащил из кармана смятую пачку "Мальборо", закурил и сказал, обращаясь ко мне:

– - Объясни, Пастух, этому старому пердуну, что к чему.

– - А что к чему?
– - поинтересовался я.

– - Вместе мы можем попытаться выкрутиться. А без меня вам хана.

– - Ты немного опоздал со своим предложением. Вчера я бы тебя выслушал. Даже сегодня утром. А сейчас уже поздно.

– - Отставить разговоры!
– - приказал Голубков. Он поднял кольт, держа его по-американски, "двойным хватом", и направил ствол в грудь Васильева.

– - Нет, Константин Дмитриевич, только не это!
– - взмолился я.

– - Это мой долг.

Он взвел курок. Я понял: сейчас выстрелит. Поэтому приставил ствол "Макарова" к виску майора Васильева и нажал курок. Хлопнул выстрел. Майор кулем свалился у подножки джипа. Скорей по появившейся у меня за последнее время привычке, чем сознательно, я стер полой куртки свои пальцы с "Макарова" и вложил его в откинутую на сторону руку Васильева. Конечно, даже самый тупой следователь районной прокуратуры какого-нибудь Мухосранска никогда в жизни не поверит в версию самоубийства. Но мне это было как-то до лампочки. Заставят -- поверит.

– - Пастух, твою перетак!
– - взревел полковник Голубков.
– - Это было мое право!

– - Ваше, ваше, Константин Дмитриевич, -- успокаивающе сказал я.
– - Но сами представьте, сколько грохота было бы!

Трубач посмотрел на все эти дела, задумчиво покачал своей большой головой и заключил:

– - А ведь все сошлось. Сколько трупов нужно было Волкову? Десять: нас шестеро, трое исполнителей и полковник Голубков. А сколько он получил? Тех шестерых, трое исполнителей и майор Васильев. Тоже десять. Как в аптеке!