Меня прекрасно поняли: негроафриканец Леонидос шумно задышал, раздувая вывернутые природой ноздри, градины пота текли по морщинистому лбищу, фиолетовые глаза косили по сторонам, точно у галопирующей на финишной прямой пони.

Впрочем, не все так было просто, как кажется на первый взгляд. Когда я наконец выбрался из СИЗО, то с удивлением обнаружил, что уже вечер и курортный люд топает по оздоровительным озоновым маршрутам, вдыхая запах роз, мимоз и прочих томящихся на клумбах ароматных хризантем.

Я шел среди отдыхающих и чувствовал себя превосходно: приятно иметь результат, а он был, как говорится, налицо: через минуту тяжких раздумий, Бабангида взял карандаш и нарисовал на листе бумаги зверя, похожего на собаку. Такие примитивные рисунки обычно встречаются у счастливых олигофренов. Но я остался доволен:

– Собашниковы?

– Yes, - и попросил, ломая язык: - Бут, blad, щэловек, комадыр.

– Буду, - пообещал.

Что и говорить, странная наша жизнь - вяжет такие узелки, только диву даешься. В мире нет ничего случайного, и то, что Анастасия работает на семью Собашниковых...

Впрочем, не торопись с выводами, menhanter, могут быть варианты.

Подступая к месту временного обитания, замечаю лейтенанта Татарчука. Он дежурит в стареньком отечественном авто "Жигули", в его руках открытая консервная банка:

– Капитан, будешь морскую капусту? Очень полезна. Железа много, как в яблоках.

– Лучше яблоки, - усаживаюсь на переднее сидение.

– Не, в капусте качественнее.

– А ты чего тут?

– Тебя жду, чекист, - отвечает.
– Ищут вашу персону, - и при помощью раскладной вилки подносит к лицу промасленный подарок моря.
– С ног сбились, так ищут.

– Кто?
– морщусь.
– Как можно жрать это, Вася?

– Говорю же, полезно, железа много, - и шутит.
– Можно служить без бронежилета.

– Кто ищет?
– повторяю вопрос.

Оказывается, руководство уже как час рвет и мечет: к генералу Иванову прорвалась подполковница (бывшая) Милькина с диким утверждением, что её любимый внук был подвержен насилию во время допроса капитаном Синельниковым.

– Врет эта подполковница (б), - зевнул я.
– А кто ещё по мою душу?

– Собашниковы.

– Ну да?
– не верю.

– Ну не тебя пока конкретно, а того, кто с Анастасией в "Парусе"...

– И что?

– Могут выйти на тебя, капитан.

– И что?

– Ничего, - с раздражением отбросил консервную мину в урну: мирная тишина лопнула, будто мы и вправду рванули ОЗМ-72. Куриное племя курортников привычно прыснуло в стороны.
– Не рекомендуется трогать Собашниковых, - проговорил сквозь зубы.

– Почему это?

И получил ответ: братья хозяева города по той причине, что находятся под крышей исполнительной власти, которая принадлежит Каменецкому Льву Михайловичу.

– Понятно, - сказал я.
– Только не понятно, кто такой, этот Каменецкий?

– Мэр, - плюнул Татарчук.
– Жидок ещё тот. Держит банк "Олимпийский" и там крутит бюджетные средства, превращая их в свои. Мы хороший компромат нарыли.

– И что?
– удивился.
– Почему за яйца не взяли олимпийца?

– Капитан, ну ты даешь, - присвистнул юноша.
– Тут все повязано морскими узлами. Да и люди у него в столице нашей родины.

– Участники олимпийского движения?
– передернул плечами.

– А тебе-то зачем все это, капитан?

– Мне? Да так, для общего развития, - черт, забылся, я ведь грошовый пинкертон, а не КРУ при администрации Президента. Надо быть осмотрительнее не только при исполнении своей секретной миссии, но даже при уличной трепотне.
– Ладно, черт с ними, - и выбрался из машины.
– Пойду сдаваться, Васек.

– Давай, подвезу с ветерком, - хохотнул лейтенант.

– Давай потом, - согласился я, - к Собашниковым с ветерком.

– К кому?
– вытянулся лицом молодой оперативник, точно заглотил вместо лакомых капустных водорослей морского саркастического ежа.

... Дневная термоядерная звезда, превращаясь в гигантский цветущий пунцовый пион, погружалась в глубоководную Марианскую впадину. Из пламенеющего моря выходила, как купальщица, молодая прохлада. Прожаренные курортники занимали места в пластмассовых кафешках. Детишки гоняли на быстрых роликах. Местные юнцы в одеждах кислотных цветов сбивались у ДК моряков, а их смазливые подружки подправляли помадой молодые и трепетные, как бабочки, губки: для ночной напряженной вахты, поскольку на рейде бронзовел мускулистый боевой силуэт ракетного эсминца военно-морских сил США.