– Ты же знаешь, что бывает потом.

– Суп с котом?

– Вот именно. А теперь безо всяких разговоров марш спать.

– Так ведь еще же не кончилось.

– Для тебя кончилось. Иди спать. Сейчас же!

– Не хочу!

– Ого! Как ты смеешь так дерзко разговаривать со своим любимым дедушкой?

– Дорогой, милый дедушка, разреши мне еще немножечко. Я непременно хочу увидеть, как они стрельнут друг в дружку.

– Откуда ты знаешь, что будут стреляться?

– Ты же сам сказал, что будет эта... как ее звать... Когда стреляют друг в дружку!

– Дуэль.

– Вот-вот.

– Категорически!

– Ну, дорогой! Ну, милый! Самый, самый любимый! Дедулечка!

– Ишь ты, какая хитрая. Знаешь подход к своему деду. Ну, ладно. Еще десять минут. Самые последние. Только сиди абсолютно спокойно. Начинается.

– О, мельница! А где же мельник? Деда, он уже превратился в ворона?

– Мельник из другой оперы.

– Мы уже ее смотрели?

– Тысячу раз.

– Это когда князь женился с другой, а дочка мельника бросилась в воду, превратилась в русалку и выродила себе маленькую русалочку, верно, деда?

– Приблизительно. И закрой рот хоть на одну минутку, а то нет никаких сил!

– А про чего он поет? Про змей?

– Про каких там еще змей?

– Про удавов. То слыхали какие-то львы, а теперь какие-то удавы удалились. Деда, куда они удалились?

– Ты меня сведешь с ума! Вовсе не удавы, а "куда, куда вы удалились, весны моей златые дни". Значит, не удавы, а златые дни удалились. Ясно тебе?

– Ясно. А куда они все-таки удалились?

– Понятия не имею. Сиди и не ерзай! Имей в виду, если будешь портить мебель, я сейчас же перекинусь на вторую программу.

– Дедушка, не надо! Умоляю тебя. Там, наверно, сейчас показывают этот... дикий бред.

– Что ты городишь? Какой бред?

– Дикий. На диком бреде.

– Так не бреде, а бреге.

– А что это такое - бреге?

– На берегу, значит.

– По-французски?

– По-церковнославянски.

– Все равно, лучше будем смотреть про расстрел.

– Про что?

– Про... ну, этот... расстрел.

– Не расстрел, а дуэль.

– Ну да, дуэль.

– Ладно.

– А где у них пулеметы?

– Не пулеметы, а пистолеты. Сейчас принесут. Вот уже принесли.

– Один заряженный, а другой пустой, да, деда?

– Ничего подобного, все по-честному. У обоих заряжено.

– Минами?

– Пулями.

– И они стрельнут пулями друг в дружку? А если один опоздает стрельнуть?

– Тогда ему труба.

– На трубе будут играть? Дорогой, милый дедушка, спрячь меня, я боюсь... Боюсь...

– Перестань визжать и не лезь под стол!

– Боюсь... Боюсь... Они сейчас громко стрельнут. Я лучше закрою глаза и заткну уши. Дедушка, уже стрельнули?

– Стрельнули. Вылезай!

– Кто кого убил?

– Онегин Ленского.

– Насовсем?

– Абсолютно. Чего ж ты плачешь, дурочка?

– Мне жалко этого, Ольгиного. Лежит на полу. Дураки, дураки, дураки. Не хочу больше смотреть эту противную постановку.

– И правильно. Иди лучше спать. У тебя и так глаза слипаются.

– А что будет дальше? Татьяна утопится?

– Не утопится.

– А что же?

– Я тебе завтра утром все расскажу. А теперь скажи "спокойной ночи" и ступай баиньки.

– Спокойной ночи, дорогой, милый дедушка. Спокойной вам ночи, приятного сна, желаем вам видеть козла и осла...

– Козла и осла не надо. Не тяни кота за хвост. Закругляйся.

– Осла до полночи, козла до утра...

– Иди, иди...

– А завтра утром расскажешь, что потом было?

– Непременно.

– Дедушка, уже завтра. Можно к тебе?

– Во-первых, сначала надо вежливо постучать в дверь, а потом что?.. Знаешь, что надо потом?

– Знаю, знаю. Надо сказать: с добрым утром, дорогой, милый дедушка. А теперь скажи, что потом было? Она утопилась?