Однако, именно так, подобно книге о.Софрония (Сахарова) о старце Силуане и это - рассказ, написанный учеником об учителе, своего рода "Воспоминания о Сократе", но только не те, что оставил Ксенофонт, а такие, какие мог бы написать Платон, если бы ему хватило смирения не вкладывать в уста Сократу свои собственные мысли. Не сказать об этом я просто не мог.

Отец Александр относился к числу людей, которые не боятся. Он не боялся ходить в больницы к тяжело больным и умирающим, хотя это было запрещено строжайшим образом, не боялся проповедовать и, более того, говорить о вере с детьми, практически открыто нарушая советские законодательство. Не боялся языка своей эпохи и в отличие от практически всех своих собратьев умел (подобно апостолу Павлу) говорить с "язычниками" о Христе на языке этих язычников. Не боялся синтезировать опыт своих предшественников, очень разных и порою взаимоисключающих друг друга, и это у него получалось удивительно хорошо, ибо делал он это не на уровне человека, но на уровне любви Божьей. Не боялся нового.

На Руси христианин зачастую обращен почти исключительно в прошлое. В прошлом мы ищем не только образцы подлинного православия и святости, но и ответы на те вопросы, которые мучают нас сегодня. Поэтому нередко мы пытаемся сделать так, чтобы жизнь и сегодня была такой, какою была она столетия назад. Отцу Александру такой подход был чужд. Глубоко укорененный в традиции, знавший православие не по книгам, но выросший в катакомбах предвоенного времени, он весь был обращен в будущее. В его руках Библия становилась компасом, который верно указывает пути в грядущее. И именно в этом заключается его подвиг.

Священник Георгий Чистяков Москва, май 2000 г.