ТУР ОГЕ БРИНГСВЭР
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МАТФЕЯ
Пер. с норвежского И. Дмоховской
Церковный служка сидел возле ящика для пожертвований и дремал.
День был жаркий, а проповедь длинная. Священник еще молодой, и ему доставляет удовольствие слушать самого себя. Но во время проповеди можно сидеть с полузакрытыми глазами, не рискуя навлечь чье-либо осуждение. Церковный служка был человеком опытным.
Тема сегодняшней проповеди была взята из Евангелия от Матфея - глава 18, стих 20: "И если где двое или трое соберутся во имя мое, я буду среди них".
Дверь скрипнула. Еле-еле... Служка наморщил лоб. Это, наверно, уже собираются те, кто пришел на крестины. Но он ошибся. На пороге стоял негр. Высокий худой негр.
– Эй, ты, - шепнул служка, - это же церковь для белых, не знаешь, что ли?
Негр не ответил. Только стоял и смотрел прямо перед собой. Глаза у него были большие и скорбные.
– Пошел вон!
– зашептал служка.
– Убирайся, черномазый болван!
Священник продолжал говорить. Только по легкому движению бровей можно было догадаться, что он заметил пришельца. Но сидевшие на задних скамьях начали оборачиваться. Негр по-прежнему стоял не двигаясь. Лишь глаза его заскользили по лицам обернувшихся к дверям людей. Эти глаза словно искали что-то. И, встретившись с ними, люди отводили взгляд. Но вот негр посмотрел на священника, и в церкви наступила тишина.
Служка первый стряхнул с себя наваждение. Одним прыжком он очутился рядом с нахалом. Теперь уж ему не надо было понижать голос.
– Вон отсюда!
– заорал он.
– Читать не умеешь, образина? Видишь - написано: для белых.
Он решительно схватил чужака за плечо и хотел вытолкать его. Но негр не тронулся с места.
Прихожане зароптали. Кое-кто из мужчин начал пробираться к выходу. Священник кашлянул.
– Я думаю, тебе лучше уйти, - сказал он, смущенно глядя себе под ноги.
– Это церковь для белых. Цветные сюда не допускаются.
– Мало им своих церквей!
– крикнул кто-то.
Служка опять попытался вытолкать негра. Двое мужчин с задней скамьи встали и подошли к ним.
– Выгоните его!
– истерически закричала какая-то девушка.
– Посмотрите, как он стоит и пялится на нас. Господи, да выгоните же скорее!
– Они с каждым днем наглеют, - процедила пожилая дама. Теперь даже в церкви от них покоя нет.
Один из мужчин вплотную придвинулся к негру и сунул ему под нос кулак.
– Таких, как ты, нужно привязывать сзади к машине и тащить по грязи. Мотай отсюда, пока не получил по роже!
Негр по-прежнему стоял неподвижно, и второй мужчина ударил его. Все прихожане вскочили с мест. По лицу негра потекла кровь, но и тогда он не вымолвил ни слова.
– Ты оглох, что ли?
– прорычал тот, кто ударил.
– Отвечай, когда тебя спрашивает белый.
Священник осторожно постучал по кафедре.
– Мы не должны забывать, что находимся в доме божием, пробормотал он.
– Пожалуйста, поскорее выведите этого человека, чтобы мы могли продолжать.
Служка открыл дверь, и двое его добровольных помощников наполовину вытолкнули, наполовину вынесли негра на улицу. У церкви остановилось несколько любопытствующих прохожих. Вскоре собралась целая толпа,
– Я бы тебе задал хорошенько, только чтобы услышать, как ты заорешь, - сказал тот, кто раньше грозился ударить.
– В чем дело?
– зашумели прохожие.
– Что здесь произошло?
– Да этот проклятый ниггер хотел устроить скандал в церкви!
Негр молчал, но его глаза блестели от слез. Какая-то женщина подошла поближе и плюнула ему в лицо.
– Бродяга паршивый, - прошипела она, - всех бы вас перевешать!
Толпа подступала все ближе.
– Давайте возьмемся за него!
– крикнул кто-то.
– Вымажем дегтем и вываляем в перьях!
– А что, правда. Черт бы побрал этот вонючий сброд. Но тут откуда ни возьмись явились два полисмена с дубинками и пистолетами. Они решительно протолкались сквозь толпу, ловко схватили негра и запихнули его в полицейскую машину. В тот же вечер он был обвинен в оскорблении святыни и единодушно приговорен к смертной казни.
Палач потом сказал жене:
– Странный все-таки тип. На суде не сказал ни слова. Стоял и смотрел, а глазища, как у собаки. И, по-моему, он не настоящий негр. Мулат, наверно. Но ты бы видела его руки! На обеих ладонях глубокие раны, как будто туда гвозди вбивали. Жалко даже, черт бы его побрал.