Такая власть породила тысячи войн, и такая власть стала нашим застоем. Человек не был в состоянии использовать все это время для своей эволюции, для улучшения земли, для организации более лучшего человеческого общества: без разграничений на нации, религии, политические идеологии.

Вся наша энергия уходит на такие глупости! Убивать друг друга оказывается едва ли не главной целью человеческого существования на земле. За три тысячи лет, было пять тысяч войн. Любой наблюдающий с другой планеты подумает, что человечество обезумело.

Есть один великий мыслитель нашей эпохи, Артур Кестлер, который думает точно так же — что что-то в развитии человеческого ума пошло неверно: гайки и болты или слишком затянуты, или слишком ослаблены. Все наши силы посвящены разрушению... что может быть безумнее? Все эти силы могут сделать нашу землю раем, но они делают ее только полем битвы.

Это значение слова «сила» — не то же самое, которое подразумевает Ен Тоу. На Востоке мы используем слово «власть» — не над другими, но над собой. Завоевание своих собственных незавоеванных просторов сознания, приведение своего потенциала к его полному расцвету сделает вас безмерно могущественными — не над кем-то еще, но просто источником силы самим по себе. Власть над другими на удивление бессильна: сместите президента любой страны с его места, и вся власть исчезает. Что же это за мир такой, где кресла могущественны, где кресла более важны, чем человек, где кресла делают человека могущественным, а не наоборот? Чем будет Рональд Рейган, не будучи президентом? — просто стариком. Что такое Ричард Никсон? Кого заботит, жив он или умер?

Перед русской революцией случилось так, что человек по имени Керенский стал премьер-министром России — огромная власть. Во время революции ему пришлось бежать из России, и людей долго интересовало, что же произошло с ним. Возможно, его убили — потому что никто не обнаружил ни следов, ни намека, куда он исчез. Он словно растворился в воздухе. В 1960 году выяснилось — почти через полвека после революции, — что он занимался бакалейной торговлей в Нью-Йорке. Разумеется, анонимно: он не рассказал никому, что был одним из самых могущественных людей в мире.

Странно это все... Но мистики знают иного рода власть.

Всякое место, где сидит мистик, становится святым; это место наполняется силой. Сила мистика не зависит ни от чьих голосов, не зависит ни от какого кресла, не зависит ни от какой должности. Сила мистика является его собственной, она не заимствована.

Каждый президент и каждый премьер-министр — это просто нищий, выпрашивающий голоса. Я слышал об одном американском политике, о том, как он участвовал в предвыборной кампании. Он постучался в дверь и стал целовать каждого ребенка — там было, по крайней мере, двенадцать детей с сопливыми носами! — но если хочешь власти, приходится терпеть все. Он испытывал сильнейшее отвращение ко всей этой затее, но он улыбался — точно, как улыбается Джимми Картер.

Вы слыхали что-нибудь про улыбку Джимми Картера? Она исчезла. Я видел его последние фотографии, и там лишь одной детали не хватает — той улыбки. Его улыбка была от уха до уха... но то была не его улыбка, то было кресло. С уходом кресла ушла и улыбка тоже.

Бедный политик перецеловал всех детишек и женщину, которая жила там, потом сказал ей: «У вас замечательные дети. Я пришел сказать вам, что вы должны отдать ваш голос за меня». Он дал ей свою карточку, а женщина рассмеялась и сказала: «Я обдумаю это. Но эти дети не все мои; я просто няня. Все соседки ушли на митинг и оставили своих детей здесь, а я просто присматриваю за ними».

Он воскликнул: «Боже мой, почему же вы не сказали раньше? Теперь меня даже тошнит!.. Ох, эти паршивые дети, с сопливыми носами. Я целовал их, а сопли пачкали мне лицо».

Но... приходится терпеть! Эти нищие становятся очень могущественными, когда добираются до должности, но их власть — самая уродливая, бесчеловечная и жестокая.

Сила мистика обладает тотально иным качеством и иным измерением. Его сила не зависит ни от кого другого. Его сила — это не сила нищего; его сила — это сила императора. Его сила возникает изнутри его собственного существа. Он становится сияющей звездой.

Все мистики — люди огромной силы. Быть в контакте с ними достаточно, чтобы затрепетать от неведомых возможностей своего собственного существа. Просто быть в присутствии человека истины уже достаточно; не нужно аргументов, чтобы убеждать вас, — само его присутствие есть аргумент, а его власть — убеждающая сила.

Один великий христианский миссионер, Стенли Джоунз, обычно останавливался у меня каждый раз, как проезжал там, где я жил. Он написал прекрасные книги и обычно произносил замечательные проповеди. Однажды я сказал ему: «Вы говорили так замечательно! Вы пользовались теми же словами, что и Иисус... но я не вижу могущества за ними, это просто старые граммофонные пластинки. Слова те же самые, но человек за словами не тот же самый. Вы приложили все усилия, чтобы сделать свое послание выразительным, но вы не обладаете могуществом».

Он был очень искренним человеком, и он сказал: «Возможно, вы и правы».

Я сказал: «Не возможно, а — я прав. Если бы у вас было могущество, которым обладал Иисус, вас бы уже распяли. Это же смехотворно — вы вешаете золотой крестик себе на шею. Иисус не вешал золотой крестик себе на шею; на его шее висел деревянный крест, крест такой тяжелый, что, несмотря на свой возраст тридцать три года и на то, что он был сыном плотника, привыкшим таскать большие бревна из леса в мастерскую отца, — он падал три раза: крест был очень тяжелым. Кого вы пытаетесь обманывать? Ваша шея должна быть на кресте — а не крест качаться на вашей шее, маленький крестик, который не убьет даже мышь».