Возчики обратились к нам с тем же советом, с каким обращался ко мне тот, кто вез меня от Бутырской тюрьмы. Из дома пишут, чтобы не приезжали, загоняют в колхозы, иных родных раскулачили, выслали, малых детей не пожалели. А в Москве чем коней кормить? Последний овес на исходе, а купить негде. Как им быть?

Как раз за несколько дней до того в газетах появилось грозное постановление об извозчиках. Лошадей хлебом кормят, а трудящимся не хватает. И потому правительство вынуждено ввести карточную систему на хлеб и на другие продукты. Таково было очередное сваливание вины наших неумелых руководителей на кого-то еще. Конечно, виноваты вредители и кулаки, теперь к ним добавились и ненасытные лошади. Вот и пришлось ввести карточки...

Владимир посоветовал возчикам лошадей, телеги и сбрую продавать, а самим вербоваться на стройки. В течение двух недель исчезли в Москве все извозчики - ломовые, легковые и лихачи. Трамваи с перевозками не справлялись, о такси тогда и слуху не было. Люди стали ходить пешком и близко, и далеко. Бедные лошадки пошли под нож. Во всех магазинах продавали конину, а также колбасу, которую называли "семипалатинской". Тогда появился анекдот: "Почему москвичи ходят не по тротуару, а по мостовой? Потому что они заменили съеденных ими лошадей..."

Выехали из Лихобор, зашагали по грязи, пошатываясь. Пошел дождь, осенний, мелкий, ветер хлестал, холодный, пронизывающий. Мы шли рядом с подводами по лужам. Владимир все беспокоился о портретах, положенных сверху, старался их укрыть дополнительными дерюгами. Приехали в Котово уже в сумерки. В только что протопленном доме нас ждали сестра Маша со своими кавалерами - Игорем Даксергофом и Валерием Перцовым. Выгрузили скарб, расплатились с возчиками, сердечно с ними распрощались. Владимир бросился распаковывать портреты. Верхний портрет - нашей прапрабабушки Варвары Ивановны Голицыной, урожденной Шиповой, - оказался сильно попорченным от дождя, все остальные уцелели.

Началась наша жизнь в Котове с октября 1929 года.

Тогда многих лишенцев выселяли из Москвы. Среди них оказались старушки, в том числе из бывшей артели "Расшитая подушка". Одной из них была княжна Христина Голицына, в чьем сундуке уже после ее смерти Ираклий Андроников на станции Перхушково обнаружил портрет девицы Н. Ф. И., в которую был влюблен Лермонтов.

Выселяли священников, выселяли нэпманов - тех, которые, несмотря на жуткие двойные, даже тройные налоги, изо всех сил держались за свое производство или торговлю. Знакомая семья Никуличевых до последнего дня цеплялась за свою просторную квартиру в Мертвом переулке, они надеялись на чью-то защиту. Явились их выселять, стали вышвыривать из шкафов книги. Была у них роскошная хрустальная люстра. Выдернули ее из потолка с корнем, разбились многие части. Никуличевы переехали в собственную дачу в Ильинское, а их сын отправился в Сандуновские бани, снял там отдельный номер, вскрыл себе вены и истек кровью в ванне.

Я уже упоминал Александра Александровича - дядю Шурика Раевского, женатого на родной тетке нашей Елены баронессе Надежде Богдановне Мейендорф - иначе тете Наде. Получив десять лет, дядя Шурик сидел в "рабочем коридоре" Бутырок, Неожиданно арестовали тетю Надю и отправили в Карелию. Остались три дочери - девочки, младшая совсем малышка, со своей верной няней. Жили они в начале Арбата в отдельной квартире. Их тоже выселили. Я был в числе тех, кто помогал им переселяться, сопровождал подводы до Лосиноостровской, где они вместе со своей также выселенной родственницей Уваровой сняли зимнюю дачу.

Тетя Надя провела в лагерях недолго. Ее вызволила оттуда все та же благодетельница Пешкова. С ее помощью тетя Надя с дочерьми и верной няней получила две комнаты в общей квартире на Староконюшенном переулке.

Дядя Шурик, просидев в Бутырках десять лет, был сослан в город Миасс на Урале, оттуда вернулся в Москву перед самой войной. Его вновь арестовали, и он исчез навсегда. Лет через двадцать скончалась тетя Надя. На ее отпевание в церкви Ильи Обыденного собрались все те бывшие, которые уцелели, несмотря на ужасы тридцатых и сороковых годов. Встретившись, мы не сразу узнавали друг друга. По дороге на кладбище не могли наговориться, все вспоминали нашу молодость.

Окончание следует.

_______________

{1}* Эта страница была написана в 1975 году (С. Г.)

{2}* Только в 1988 году "Доктор Живаго" Б. Пастернака был наконец у нас издан.

{3}* Владимир Викторович Гольцев с 1955 года был первым редактором журнала "Дружба народов".

{4}* Этот расстрел происходил у задней кирпичной стены тамошнего Михайлоархангельского монастыря. Директор музея Ф. Н. Полуянов в 60-х годах мне показывал место.

{5}* Он служил до нас гувернером у внука Л. Н. Толстого Сергея Сергеевича и выпустил книгу воспоминаний о великом писателе на французском языке.

{6}* Так напечатано. Видимо опечатка. Далее этот петух именуется Жоржем.- Ю. Ш.

{7}* Этот сборник рассказов и очерков, хороших и плохих, был выпущен Калужским издательством в 1967 году. Публика отдельные страницы, вроде рассказа Б. Окуджавы "Будь здоров, школяр!", встретила восторженно, однако власти усмотрели многое идеологически не выдержанным. Последовал разгром в печати, сняли с работы ряд служащих издательства и главнюков обкома партии. В библиотеках сборник много лет не выдавали.