Шрифт:
Вдруг музыка стала громче. Люди впервые увидели мужчин - обитателей этого чудного места. Они вошли, облаченные в серебристые невесомые одеяния, и встали вдоль стен. Окруженный со всех сторон свитой, перед людьми появился дородный человек с большим золоченым жезлом. Он встал посреди залы, и слуги сейчас же внесли кресло, напоминающее трон.
По-видимому, это был местный правитель или какая-то другая очень важная персона. Гости попытались подняться, чтобы приветствовать гостеприимного хозяина, но он снисходительно махнул рукой, улыбнувшись при этом самой радушной улыбкой, на которую только способно человеческое лицо.
– Рад приветствовать вас, добрые путники!
– произнес он.- Как встретили вас мои подданные?
– Спасибо, я и во сне не мог представить такой встречи,- ответил Олаф, видя, что оба его товарища, увлеченные утехами, уже не обращают никакого внимания на вошедших.
Его самого окутывал сладкий дурман. Но привычка жить в исключительно суровых условиях вызывала в нем дискомфорт от окружающей обстановки и не давала окончательно потерять контроль над собой.
– Я Эреель, король альвов,- тем временем пропел нежным голосом собеседник,- а ты, я знаю,- славный Олаф Торкланд, великий герой, гроза Северного моря, в Мидгарде нет тебе равных. Ты и здесь сопротивляешься сладким грезам так долго, как никто другой,- продолжал петь король.
– Но зачем мне погружаться в них? Ответь мне, добрый хозяин,- спросил Торкланд.
– Как, разве ты не знаешь, что ничего нет прекраснее грез? Ты проведешь в них вечность и не устанешь. Мир погибнет и возродится вновь, но ты будешь оставаться в блаженстве и даже не заметишь этого. Мы, альвы,- кузнецы грез, и мы счастливы, когда наш труд кому-то нужен. Давай же, славный Олаф, позволь войти в себя наслаждению.
– Нет! Не позволю,- вдруг возопил Торкланд.- Мир погибнет и возродится, а я буду валяться тут с вашими девками? Я пропущу Рагнарек?! Тор покончит с Йормунгардом, а я в этом не приму участия?! Никогда!
– вскипел Олаф.
Он вскочил с мягкого ложа, легким движением плеча сбросив с себя облепивших его женщин.
"Да разве они достойны хотя бы одного немытого волоса любимой Асьхен? Та если бы вцепилась мне в шею, то даже могучий Тор не смог бы сбросить ее",-думал ярл.
– Мы отправляемся немедленно!
– прокричал Торкланд на весь зал так громко, что зазвенели хрустальные стены и оборвалась музыка.
– Хорошо же, смотри!
– ответил Эреель. Король подошел к Олафу и, схватив за плечи, взлетел с ним вверх. Пролетев сквозь потолок, словно через облако, они поднялись над прекрасными куполами Альвгарда.
– Смотри же,- прокричал король Олафу и указал назад,- там, откуда вы пришли, ничего нет!
Олаф глянул и увидел пустоту, природный человеческий страх сжал сердце славного викинга, ибо нет для человека ничего страшнее, чем ничто.
– А теперь посмотри вперед, туда, куда вы направляетесь. Вы идете в хель!
Олаф посмотрел вперед и увидел Смерть, возвышающуюся черным силуэтом посреди поля красных маков.
– Пойми, вы пришли в Пекельное царство непрошеными гостями. Сюда вообще заказана дорога живым людям. Вам никто не даст отсюда уйти. Вас подвергнут ужасным мучениям, ваши души будут вечно мерзнуть в первородном холоде. И только здесь, в Альвгарде, вы получите мир, покой и вечное счастье.
Олафу от всего увиденного и вправду сделалось не по себе. Но тут он вспомнил про приближающийся Рагнарек и устыдился.
– Я не останусь здесь, пройду через все, но не откажусь от Валгаллы! Будь что будет!
– твердо ответил он. .
– Ну и уходи!
– Король разжал руки, и Торкланд со свистом полетел обратно в пиршественную залу.
Пролетев сквозь воздушный потолок, он с размаху плюхнулся на мягкий диван.
Олаф застал здесь полную неразбериху. Хэймлет, благодаря смятению, устроенному Торкландом, уже очнулся от забытья и, прогнав женщин, возился с перепутавшимися застежками на штанах. Кака Яма, будучи человеком, для которого долг прежде всего, последовал его примеру, хотя и с видимой неохотой. Приводя себя в порядок, чужеземец не прекращал улыбаться обступившим его особам, и те щебетали вокруг него, уговаривая остаться. На викингов они смотрели теперь пренебрежительно и подчеркнуто сторонились их.
– Пойдем, Кака Яма,- обернулся Олаф к товарищу,- ты мечтал разрезать себе живот, уверяю, тебя ждет нечто более экзотичное.
Викинги, а следом и чужеземец, провожаемые насмешками о мужской несостоятельности, подобрали оружие и, покинув залу, пошли к выходу из города.
Олаф подошел к хрустальным воротам и с силой ударил в них кулаком, те рассыпались.
– Вот и вторая печать сломана,- пошутил Хэймлет, и все трое шагнули вперед, в красное поле цветущих маков.
Лишь только они ступили за черту города, их окружил мрак. Путники шли вперед и вперед, топча алые цветы по дороге. Вот и Альвхейм скрылся за холмом. Вместе с ним исчезло и ощущение сытости. Видно, пища, которой угощали людей, растаяла вместе с хрустальными куполами города грез.
Олаф вдруг обратил внимание на то, что его ноги ужасно потяжелели.
"Странно, мы так мало прошли",- подумал викинг и оглянулся на товарищей. То, что он увидел, заставило его забыть об усталости.
– Хэймлет! Ты ли это?
– рассмеялся Торкланд.- Ну и уродина же ты. Что случилось? А на этого посмотрите: глаз и вовсе не видно,- повернулся он к Кака Яме.
Лица его друзей были сплошь покрыты морщинами. Кожа пожелтела, волосы поредели и частично выпали. Торкланд, увидев такое, по привычке начал с насмешек, но тут его собственная нога подкосилась, и он рухнул на землю, выставив вперед руки. Руки были шершавые и страшно худые, с резко выступившими венами. Олаф потрогал лицо и ощутил под пальцами складки. Он вдруг понял все! Это была старость.