– Ты с ума сошла? Тебе сказали наращивать угол наклона на колено не больше двух миллиметров в неделю, а ты здесь акробатикой собралась заниматься?

Он поцеловал меня, снял коляску с тормоза и повез в палату. Я не стала оборачиваться на женщину.

В палате я все-таки спросила Лешу о машине. Он в это время выставлял в холодильник продукты. Алексей обернулся ко мне с банкой в руках, дверца кривого холодильника открылась и хлопнулась о стену.

– Насть, ты поразительно наблюдательна. Эта машина у меня уже год. Это только ты можешь бросить автомобиль у подъезда, где парковка запрещена, а моя, как и все дисциплинированные лошадки, стоит в специально отведенном для этого стойле. Справа от подъезда. Вспомнила?

– Да, там что-то такое есть.

– А, так ты сегодня тянулась посмотреть на машину? Думала, я в свободное время банк грабанул? Не расстраивайся, без тебя не пойду.

Я попыталась вспомнить, на чем Леша привез меня в больницу, и не смогла: я помнила лишь, как мне было хорошо с ним. Только это.

Через две недели основная боль отпустила, и Эдуард Арсенович обещал выкинуть меня на фиг из больницы в субботу. С одной стороны, очень хотелось на волю. С другой – было страшно остаться в квартире одной, без присмотра. Мама предложила пожить у нее, но мне хотелось в свою квартиру.

В квартире было чисто, вытерта пыль, помыты полы и накрыт праздничный стол. Алексей привез меня и моих родителей, попрощался и уехал на работу.

Папа с мамой засиделись до вечера. Отец рассказывал о стройке, о хитрых рабочих, старающихся обмануть начальство на мелочах и не замечающих, что начальство их обманывает по-крупному. Отец после второй рюмки водки грозился уйти с должности прораба в продовольственный контейнер на оптовом рынке. Вечером. А утром бежал на любимую работу.

Потом я сидела в квартире со Стервой на руках. Одна. Я выключила свет, раздвинула шторы и смотрела на светящиеся окна домов напротив.

Я получила наследство. Нашла деньги. Смогла встретить Мужчину. Перетерпела операцию. Почему мне так плохо?

Через несколько минут или часов сюда приедет Алексей – человек, о котором я ничего не знаю. Все, что он мне говорил, или неправда, или полуправда. Может, и квартира наверху не его? Маленькая ложь рождает большое недоверие.

Ведь он пришел ниоткуда.

И вообще. Пора задуматься. Чем я собираюсь заниматься, когда с меня снимут эту помесь Эйфелевой башни с Останкинской? Опять идти на железобетонный комбинат выдавать половые тряпки и лампочки? Не хочу. А чего я хочу? А бог его знает. Счастья. Жизни.

Я подъехала к книжному шкафу и стала присматриваться, как бы мне поудобнее открыть дверцу, чтобы не задеть ногу и не разбить стекло о коляску. С подобным настроением мне всегда приспичивало почитать или Монтеня, или кого-нибудь из греческих мыслителей. Но тут позвонил телефон. Это хорошо, что он отвлек – от философов у меня начинается депрессия.

– Алло, Анастасия, привет. Это Вадим. Помнишь, друг Славы, который брат Игоря…

– Что случилось? – перебила я.

– Поговорить надо. Ты как себя чувствуешь? Твой хахаль сказал – ты в больницу загремела. Это он тебя, что ли, довел?

– Типун тебе на язык! – рявкнула я. – У меня была плановая операция. Врачи пытаются сделать из левой ноги средство передвижения, а не палку-загребалку.

– Понял. За платно?

– А бесплатно у нас даже зуб не выдернут, только выбьют, – хмыкнула я и поинтересовалась: – Ты подъехать хотел?

– Уже. Включай двигатель, я у тебя под дверью стою, на видеокамеру любуюсь.

Я развернула коляску к коридору, посмотрела на видеофон. Действительно, стоит голубчик. И еще двое амбалов.

Подняв себя почти в вертикальное положение, я с трудом отперла замки и отъехала от двери подальше. Вадик вошел и, раздеваясь, смотрел, как я, качая рычаг коляски, возвращаю себя в сидячее положение.

– Техника на грани фантастики.

На кухне Вадим, не стесняясь, пошуровал в холодильнике, нарезал пяток бутербродов. Стерва, тявкнувшая на него и тут же спрятавшаяся под стол, получила обрезки карбоната. Налив себе лимонной водки, Вадя сел за стол, чокнулся с инвалидной коляской.

– Выздоравливай. Насть, тут такое дело… Чувачок у тебя живет интересный.

Мне сразу стало тоскливо. Лучше бы я читала греков.

– Нет, ты не думай. У нас к нему претензий нет. Но… Он тебе много денег дает?

Хороший вопрос. И что же мне прикажете отвечать?

– Вадь, ты давай конкретнее. Я с ним за неделю до госпитализации познакомилась. Денег от него получила ровно двести евро.

– Угу.

Вадик жевал бутерброды под водку, а я подумала, что зря не проверила сейф. Леша две недели привозил мне через день в больницу то черную икру, то белую рыбу. На полштуки баксов он вылетел точно. Но я же Вадику не вру, лично у меня в руках были только две бумажки.