Я видел, что многие боязливо оглядываются, не слышит ли нас кто-нибудь. Но многие слушали меня и одобрительно кивали.

— Если мы можем собрать достаточно людей, то нужно начинать! — крикнул кто-то.

— Стоит нам начать, как к нам многие присоединяться.

— А как начинать?

Начнем с Сура. Я убью его, Птава, Гофмейера. Затем мы захватим ближайшие дома Калькаров. Там мы сможем найти оружие. К тому времени, как солдаты узнают о нас, мы уже соберем большой отряд. Если мы разобьем местных солдат и займем их казармы, мы будем очень сильны. Потребуется больше месяца, чтобы доставить сюда большое количество солдат. Некоторые из солдат тоже перейдут на нашу сторону. И среди них есть недовольные. Так что если мы будем отважны, то все должно получиться

Они уже слушали с интересом и даже раздались крики: — Долой Калькаров! — Но я заставил их замолчать. — Чем неожиданнее нападение, тем больше шансов на успех, — сказал я. — Чем больше успеха будет у нас, тем больше людей присоединится к нам.

— Хорошо! — закричали люди. — Идем! Кто первый?

— Сур. Он в дальнем конце базара. Мы убьем его и насадим его голову на кол. Мы понесем эту голову с собой, чтобы она вытравила страх из сердец людей и вселяла ужас в сердца Калькаров. Головы всех убитых Калькаров мы будем насаживать на колья.

— Веди нас, Юлиан Девятый! — раздались крики. — Мы идем за тобой!

Но не успели мы пройти и половины пути, как на рынок въехал отряд Каш Гвард.

Мою армию нужно было видеть. Она испарилась, как туман под утренним солнцем. Я остался один посреди площади.

Командир Каш Гвард видимо обратил внимание на толпу и ее мгновенное исчезновение, потому что он поехал прямо ко мне. Я не хотел доставлять ему удовольствие тем, что покажу ему свой страх, поэтому я спокойно стоял на месте и ждал его. Голова моя была полна печальных мыслей, но я думал не о себе, а о том, какими стали американцы. Эти люди, которые только что разбежались, были в самом расцвете сил, но годы унижений превратили кровь их в их жилах в воду. Они поджали хвосты и разбежались при виде горстки плохо вооруженных недисциплинированных солдат. Ужас перед этими лунными чудовищами разложил их полностью.

Офицер остановился передо мной и тут я узнал его. Это был тот самый капитан, что мучил и умертвил бедного Сэмюэля.

— Что ты делаешь здесь? — прорычал он.

— Это мое дело. А ты лучше занимайся своим.

— Ты, свинья, стал слишком дерзким. Иди в свое стойло. Я не допущу, чтобы вы собирались в толпы.

Я стоял и смотрел на него: в сердце моем горело убийство. Капитан отстегнул от седла кнут из буйволовой кожи.

— Ты хочешь, чтобы я загнал тебя? — Ярость превратила его голос в крик. Он ударил меня — сильный удар тяжелым кнутом — ударил по лицу. Я успел схватить кнут и вырвать его у капитана, затем я схватил поводья и хотя лошадь старалась вырваться, я отхлестал капитана. Я успел нанести ударов десять, прежде чем он свалился с седла на землю.

Затем его люди набросились на меня и я упал от удара по голове. Пока я был без сознания, они связали меня, положили поперек седла. После этого они повезли меня в тюрьму. Капитан ехал рядом и все время хлестал меня кнутом из бычьей кожи.

Они бросили меня в огороженное забором пространство и другие несчастные пленники тут же окружили меня. Когда я рассказал им, что произошло, они стали вздыхать и качать головами. За это, сказали они, ждет смертная казнь.

Я лежал на земле избитый, израненный, и думал не о себе. Я думал, что теперь произойдет с матерью и Хуаной. Теперь, когда у них не стало ни одного защитника. Эти мысли заставили меня забыть о своих ранах, придали мне силы. Я стал обдумывать планы бегства, безумные планы, невыполнимые планы бегства и мести. Причем главным была месть.

Над головой через определенные интервалы я слышал шаги часовых. Вскоре я уже мог с точностью до секунды предсказать его маршрут. Ему требовалось минут пять, чтобы завершить обход. Я лежал и размышлял. Пока он идет на запад, в течение двух с половиной минут он повернулся ко мне спиной.

Я окончательно решил попытаться вырваться отсюда и стал строить планы. Но перебрав несколько, я решил остановиться на самом наглом. Я знал, что шансов у меня ничтожно мало в любом случае, а если я решусь на безумный план, то я по крайней мере быстро узнаю результат: либо я сбегу, либо буду убит.

Я подождал, пока в тюрьме установится относительная тишина. Часовой все время ходил по крыше в том же ритме. Я подождал, пока он пройдет мимо, дал ему минуту на то, чтобы удалиться, и полез на крышу. Я думал, что сделаю это тихо, но у часового видимо были уши собаки, так как сразу же раздался сигнал тревоги со стороны часового.

И начался кошмар. Часовые бегали, кричали, в казармах загорались огни, тут и там раздавались выстрелы, снизу доносился недовольный ропот пленников. Но мне уже ничего не оставалось, как проводить свой план до конца, каков бы он ни был.

Казалось чудом, что ни одна из пуль не попала в меня. Правда, было темно и двигался я быстро. Мне потребовались секунды, чтобы рассказать об этом, но для того, чтобы взметнуться на крышу и спрыгнуть на другую сторону, мне потребовалось всего доли секунды. Я со всех ног бросился на восток, к озеру. Выстрелы прекратились, так как они потеряли меня из виду. Но я слышал шум погони за собой. Тем не менее, план мой блестяще удался и я поздравлял себя с потрясающей удачей, и с тем, что мне удалось совершить невозможное. Вдруг передо мною выросла огромная черная фигура солдата. Он прицелился в меня из винтовки. Не говоря ни слова, он нажал курок. Я услышал щелчок, но выстрела не последовало. Я не знаю, почему винтовка дала осечку, да и времени интересоваться у меня не было, так как я сразу прыгнул на него. Солдат пустил в ход штык.