– Как? Что вы говорите?.. О небо! таких несчастных, как мы... Что же мы сделали, чтобы пробудить ярость или алчность людей, о которых вы говорите? Нет, это невозможно!

– Нет ничего более возможного, спешите: через четверть часа будет поздно.

– Но если даже я попытаюсь, - с отчаянием сказал отец, подойдя к окну, - если я последую вашему совету, этот двор... вы же видите, он окружен стеной, и мы все равно будем в западне... Ну хорошо, мадемуазель, если вы так любезно предупредили нас, если наша несчастная судьба вас заботит, попробуйте раздобыть нам оружие: это будет честное и надежное средство, большего нам не надо...

– Оружие? Не рассчитывайте на него, - ответила Жюстина.
– Достать его вам я не в состоянии. Попытайтесь бежать - это все, что я могу вам посоветовать; если у вас не получится, не вставайте с ваших кроватей, не спите, может быть, это убережет вас от люка, который должен сбросить вас вниз. Прощайте, не просите у меня большего.

Невозможно представить отчаяние несчастного отца. Как только Жюстина ушла, он крепко обнял жену.

– О милая моя! Как жестоко преследует нас рок! Но возблагодарим небо за то, что оно положит конец нашим несчастьям.

И все трое разразились горючими слезами. Что касается д'Эстерваля, приникнув к щели в стенке, он следил за происходящим со злодейским спокойствием и усердно мастурбировал при виде этой сцены.

– Прекрасно, - похвалил он Жюстину, остановив ее, - ты очень хорошо вела себя на сей раз; теперь подойди и приласкай меня, мой ангел, дай мне твою красивенькую жопку, прижми ее к моему члену. Этот спектакль превзошел все мои ожидания.

Он снова прильнул к смотровой щели, и тут взрыв отчаяния за стенкой сменился тишиной, которая, очевидно, предвещала решительные действия.

– Пойдем, - торопливо сказал д'Эстерваль, - пора за дело.

– О сударь, они же не ужинали.

– Все равно они не заплатят за ужин, до он им и не требуется: разве нужны силы для мирного и быстрого путешествия, которое им предстоит?

– Что такое! Неужели вы не пощадите этих несчастных..?

– Пощадить их? Чтобы я их пощадил? Но это же самые лучшие жертвы для распутника, и просто грех упустить их.

Они спустились вниз и нашли Доротею, самозабвенно предающуюся мастурбации в предвкушении злодейства, которое она собиралась совершить. Чтобы наша героиня не увидела, как действует люк, ее заперли в одну из комнат, за ней пришла служанка, когда весь пол, вместе с паркетом, рокового помещения целиком оказался в подвале.

– Ты видишь, Жюстина, - сказал злорадно д'Эстерваль, - твои советы не вставать с постели оказались бесполезны: вот и кровати и вся комната здесь...

Между тем три жертвы, совершенно беззащитные, умоляли д'Эстерваля, стеная и плача. Юная девушка валялась в ногах безжалостных супругов. Но ничто не могло смягчить их души. Первым делом д'Эстерваль расправился с младшей: он грубо лишил ее девственности, он протоптал обе тропинки наслаждения. Та же участь постигла мать, отцу оставили надежду при условии, что он будет совокупляться с Доротеей. Жюстину заставили возбуждать похоть несчастных. Благодаря опыту и искусству ей это удалось. Не зря говорят, что сокровища легче найти в панталонах неотесанного мужлана, чем богатого откупщика. Чудовищный член взметнулся вверх, и пылавшая страстью Доротея тотчас поглотила его. Д'Эстерваль положил девочку на спину ее отца, сношавшего его жену, и овладел ею, Жюстине было ведено возбуждать несчастную мать. Отобрать жизнь у отца с дочерью предстояло самому Д'Эстервалю и он выбрал для этого момент оргазма: правой рукой злодей двумя ударами кинжала совершил сразу два убийства, а левой, державшей пистолет, раскроил череп матери, которую продолжала ласкать Жюстина. Наша героиня не вынесла стольких ужасов и потеряла сознание, и тут, в этот самый миг, кровожадный Д'Эстерваль схватил ее и начал содомировать. Его жена навалила на него все три трупа, и распутник извергнулся, терзая свою жертву и крича, что хочет привести ее в чувство.

– По крайней мере одним грехом будет у нас меньше, - сказал Д'Эстерваль, выходя из подвала.

– Что это значит?
– спросила Доротея.

– Мы не станем грабить этих людей.

– Как знать?
– откликнулась одна из служанок.
– Эти плуты часто прикидываются нищими, чтобы не платить.

Но увы, постояльцы сказали правду: самые тщательные поиски не дали ни единого экю.

– Это отвратительно!
– возмутилась Жюстина.
– Согласитесь, что это преступление ничем не оправдано.

– Вот поэтому оно и приятно, - ответил Д'Эстерваль.
– Если человек любит порок бескорыстно, мотивы ему не нужны.

Следующая неделя оказалась более удачной. Путники заезжали почти каждый день, и, несмотря на все предостережения Жюстины, ни один не ускользнул: все стали жертвами жадности и похоти злодейской парочки. И вот однажды в гостинице появился персонаж, заслуживающий внимания тех, кто соблаговолит читать нас дальше.

Было около семи часов, все обитатели дома, сидя на скамейке у двери, мирно дышали чистым прозрачным воздухом наполненного истомой вечера, какие случаются в начале осени, когда галопом подскакал всадник и тревожным голосом осведомился, можно ли найти здесь убежище.

– Меня остановили в одном лье отсюда, - заговорил он быстро и испуганно, - моего слугу убили, забрали его лошадь. Мне повезло: я свалил на землю разбойника, который схватил мою за узду, но отомстить за смерть слуги мне не удалось - убийца исчез. А я ускакал.

– Какая неосторожность, - посочувствовал Д'Эстерваль, - путешествовать по таким опасным местам почти без охраны.

– Это тем более глупо, согласился путник, - что у меня достаточно людей, чтобы обеспечить надежный эскорт. Но я спешил повидать своего любимого дядю, который уже сто лет приглашает меня разделить его тихие удовольствия в прекрасном поместье в графстве Фран-Конте, а поскольку я знаю, как он любит одиночество, я взял с собой только одного провожатого. Одним словом, сударь, вы можете устроить меня на ночлег?