– Дадим друг другу клятву, - добавил я, - и пусть ничто не помешает нам.

– Согласен, - ответил Александр, - но какое средство мы изберем?

– Я знаю одно очень надежное: сделай так, чтобы моя мать застала тебя вместе с моей сестрой, я знаю ее суровость, она придет в бешенство, и София пропала.

– Как это пропала?

– Ее поместят в монастырь.

– Хорошенькое наказание! Нет, для Анриетты я желаю чего-нибудь посущественнее.

– Как далеко ты хочешь зайти в своем гневе?

– Я хочу, чтобы она была обесчещена, унижена, разорена, оставлена нищей; я хочу, чтобы она просила милостыню у моего порога, а я буду с великим удовольствием отказывать ей.

– Хорошо, - сказал я другу, - в таком случае я был прав, думая, что превосхожу тебя в этом смысле... Однако ничего пока не хочу объяснять. Условимся действовать по отдельности, затем расскажем друг другу о своих делах, и тот, кто окажется искуснее, получит от другого признание в поражении. Согласен?

– Согласен, - сказал Александр, - но мы должны еще раз получить удовольствие, прежде чем приступить к делу.

Поскольку моя мать снова отсутствовала, мы устроили последнюю встречу там же, где состоялась первая. На этот раз мы насладились такими сладострастными сценами, каких не устраивали до сих пор, и закончили их тем, что жестоко оскорбили бывших идолов своего культа. Мы привязали их друг к другу живот к животу и в таком положении в продолжение четверти часа избивали хлыстами; мы награждали их пощечинами, придумывали для них всевозможные наказания; одним словом, мы унизили их до последнего предела и дошли до того, что плевали им в лицо, испражнялись на грудь, мочились в рот и в вагину, одновременно осыпая их самыми гнусными ругательствами. Они рыдали, мы смеялись над ними. Мы не усадили их с собой за стол, они прислуживали нам голыми; потом, заставив их одеться, мы вышвырнули обеих хорошим пинком в зад. Насколько же скромнее вели бы себя женщины, если бы знали, в какое рабство толкает их либертинаж! {Пусть теперь попробуют сказать, что эта книга аморальна, коль скоро вся она служит доказательством этому утверждению (Прим. автора.)}

Поскольку мы обещали друг другу действовать раздельно, я потерял Александра из виду приблизительно на шесть недель и воспользовался этим временем, чтобы расставить вокруг несчастной Софии все батареи, действие которых вы скоро увидите сами. Моя сестра, будучи очень темпераментной от природы, с той же легкостью уступила домогательствам одного из моих друзей, с какой отдалась моему кузену, и с этим другом я ее и застал. Не буду описывать вам ярость матери, скажу лишь, что она была ужасна.

– Ты должна опередить ее действия, - сказал я Софии, - поторопись, ты попадешь под замок, если не воспользуешься моим -советом; избавься от этого чудовища, попытайся покончить с этим докучливым аргусом, а я дам тебе верное средство.

Растерянная София поколебалась и наконец сдалась. Я приготовил роковой напиток, сестра подставила его матери, и та свалилась на пол.

– О святое небо!
– вскричал я, с шумом влетая в комнату.
– Матушка... что с вами? Это наверняка дело рук Софии, этого бездушного чудовища, которому грозил ваш справедливый гнев... Вот как отомстила она за ваши справедливые нарекания. Пусть же она поплатится за свое преступление. Я раскрыл его, надо арестовать Софию! Надо наказать виновницу чудовищного убийства, пусть она погибнет, пусть отплатит кровью за смерть моей матери.

Именно с этими словами я представил пришедшему комиссару яд, найденный в комнате сестры и завернутый в ее белье.

– Неужели и теперь могут быть какие-то сомнения, сударь?
– продолжал я, обращаясь к представителю закона.
– Разве преступница не изобличена? Для меня ужасно, что приходится выдавать свою сестру, но я предпочитаю, чтобы она умерла, чем носила на себе печать бесчестия, и нисколько не колеблюсь между прекращением ее дней и опасными последствиями безнаказанности. Исполняйте свой долг, сударь, я буду несчастнейшим из людей, зато мне не придется упрекать себя в преступлении этой злодейки.

Потрясенная София бросила на меня ужасный взгляд, она хотела что-то сказать, но ярость, боль и отчаяние помешали ей; она рухнула без чувств, ее унесли... Судебная процедура прошла как обычно, я пришел в суд, подтвердил свое заявление. София пыталась возложить вину на меня, объявить меня автором этого смертоубийства. Моя мать, которая была еще жива, приняла мою сторону и сама обвинила Софию; она рассказала о ее поведении: какие еще доказательства были нужны судьям? Софию приговорили к смерти. Я помчался к Александру.

– Ну и как твои дела?
– поинтересовался я.

– Скоро увидите, образчик добродетели, - отвечал мне Александр.
– Разве вы не слышали о девушке, которую должны нынче вечером повесить за попытку отравить свою мать?

– Да, но эта девушка, - моя сестра; это она дарила тебе наслаждение, а эта казнь - дело моих рук.

– Ты ошибаешься, Жером, это моя работа.

– Негодяй!
– воскликнул я, бросаясь на шею друга.
– Теперь я вижу, что мы молча действовали одними и теми же средствами, разве это лучше всего не доказывает, что мы созданы друг для друга? Спешим, толпа собирается, сейчас наших сестер приведут к эшафоту, пойдем насладимся их последними мгновеньями.