Отпустив кнопку мегафона, Фрост передал его Чернышу.

– Тиммонс, отпусти личный состав...

– Разойдись, - почти ленивым от усталости голосом проронил Тиммонс.

Фрост подошел к поручням, уставился на темнеющую линию горизонта, помедлил. Напрягся.

– Педро! Черныш!

– Да?

– Бинокль! И поскорее!

Торрес протянул капитану свой собственный "Цейсс". Покрутив рубчатое колесико, Фрост навел фокус, пригляделся, негромко и злобно выругался.

– Что случилось?
– тревожно спросила стоявшая бок о бок с наемником Марина.

– Прошу любить и жаловать, - сказал Фрост, передавая бинокль.

– Madre de Dios!
– выдохнула молодая женщина.
– Сколько их!

– Ровно десять, - угрюмо осклабился наемник. Флажки различаешь?

– Да...

– Канонерские лодки. Верней, тяжеловооруженные бронекатера, высланные Рамоном из Монте-Асуль. Комитет по встрече, так сказать.

Отобрав у Марины бинокль, Фрост опять вперил взгляд в морскую даль. На корме ближайшего катера полоскался красно-черный флаг, с вышитыми на нем звездой, серпом и молотом. Пресловутая эмблема большевистских диктатур.

Наемник обернулся к Чернышу Торресу:

– Гонки устраивать, разумеется, бесполезно?

Педро лишь рукой махнул:

– Эти бестии годятся даже для торпедной атаки. Они со спортивным автомобилем в быстроте поспорить могли бы!

Глубоко, тяжело, обреченно вздохнув, Генри Фрост уперся в поручни обоими локтями и начал следить, как далекие темные точки миг за мигом обретают очертания, вырастают в размерах, неумолимо близятся...

– Ну, что же, - выдавил он.
– Расчехлить палубные орудия. Гранатометы к бою.

Наемник едва не прибавил: "И полный вперед!"

Но вовремя осекся.

Пожалуй, Фроста удержало шестое чувство.

Глава седьмая

Орудийный расчет собрали за считанные минуты. В помощь артиллеристам отрядили гранатометчиков, а кроме того, Фрост велел отборным стрелкам занять позиции на палубах "Ангела-Два" и "Ангела-Три", чтобы донимать неприятеля снайперским огнем.

– Сколько остается Бремени?
– осведомился наемник у Педро-Черныша?

– Три минуты, капитан Фрост. Четыре, в лучшем случае. Видите, как несутся?

– Вижу, - сказал Фрост.
– Эй, Тиммонс!

– Да, сэр, - отозвался британец, едва не заставив командира подскочить. Фрост и не подозревал, что англичанин стоит прямо за спиной.

– Пробеги по судну, поскреби по всем сусекам, собери все, способное послужить боевому пловцу. Аквалангами, надеюсь, обзавелись?

– Разумеется!

– Сколько?

– С десяток...

– Десять аквалангов, десять армейских кинжалов, десять штурмовых винтовок и десять пластиковых пакетов, чтобы не промочить оружие под водой! Бегом, дружище!

– Кажется, понимаю, сэр!
– осклабился Тиммонс, отдал честь и ринулся вниз по трапу.

– Новые корабли, сэр, - негромко сказал Черныш.

– Где?!

– Вон, глядите...

Ухватив бинокль. Генри Фрост обозрел нескончаемо длинный горизонт.

Верно.

По правому борту "Ангела-Три" можно было различить несущиеся катера.

– О, проклятье!
– зарычал Фрост. И едва не швырнул неповинный цейссовский бинокль на доски ходового мостика.

– Отчего же "проклятье"?
– осведомился Педро Торрес.
– Как раз наоборот. Я сказал бы: хвала Всевышнему!

Фрост вопросительно уставился на Черныша.

– Тысяча против одного, сэр, - пояснил Торрес, - это мексиканская береговая охрана. Дайте-ка я сам посмотрю...

– Мы по-прежнему находимся в нейтральных водах?
– спросил Фрост.

– Конечно, - отозвался Педро, прильнув к черным окулярам.
– Я угадал, сэр. Мексиканцы. А причем тут нейтральные воды?

– Погоди...

Скатившись по металлическим ступенькам, наемник опрометью бросился к радиорубке. Влетел внутрь, ухватил молодого радиста за плечо.

– Эй!.. А как тебя, кстати, зовут, парень?

– Бессингтон.

– Прекрасно. Вызывай мексиканские военные катера, скажи, что здесь "Ангел-Два" и "Ангел-Три", а второй транспорт пошел ко дну сегодня перед рассветом. О диверсии, само собой, умолчи. Скажи, откуда мы идем, только, разумеется, ни слова про солдат и оружие. Напомни ребятам, что вокруг нейтральные воды.

Фрост вырвался из радиорубки и принялся отдавать распоряжения, странно противоречившие недавним приказам, произнесенным на ходовом мостике транспорта: