"10 января: Анастасия Шаповаленкова, жена врача, подарила Распутину ковер".

"23 января: неизвестный священник принес Распутину рыбу".

"28 января: коллежский асессор фон Бок принес Распутину ящик вина".

"21 февраля: сегодня к Распутину приходил Николай Глазов и принес сверток с несколькими бутылками вина".

"14 марта: Симанович, секретарь Распутина, пришел с ящиком, в котором было шесть бутылок вина, икра и сыр".

"14 июля: инспектор царскосельских народных школ пришел к Распутину с ящиком вина".

В тех случаях, когда в доме одновременно появлялось несколько посетителей, следовало зафиксировать как можно больше их разговоров. Каждое предложение, даже если оно было не до конца услышано и неправильно понято, имело оно смысл или нет, заносилось в протокол. Агенты внимательно следили, с какими словами и с каким выражением лица принимала гостей Дуня, служанка Распутина, и с каким выражением провожала к выходу.

С удивительным прилежанием относились сыщики к трудной задаче, как можно точнее узнать о жизни и определить личность незнакомых людей пока они шли от ворот до двери в квартиру. С величайшим педантизмом они записывали каждую мелочь и таким образом, с помощью перечисления незначительных внешних черт, пытались описать в своих записных книжках непонятную и загадочную жизнь этих людей. Часто это были шляпа, сюртук или сверток посетителя; иногда агентам улыбалось счастье, и им удавалось завязать с незнакомцем разговор. После посещения Распутина какой-нибудь проситель становился разговорчив, чувствуя потребность поделиться с кем-нибудь своей радостью об удовлетворении его просьбы или же горя желанием выразить свое негодование по поводу отказа. Сияя от счастья, агенты отмечали в блокнотах то, что им удавалось узнать, благодаря таким разговорам:

"3 ноября: к Распутину приходила незнакомая женщина и хотела добиться, чтобы ее мужа, находящегося в госпитале лейтенанта, не высылали из Петербурга. В швейцарской она рассказала, как странно принимал ее Распутин: "Горничная открыла мне дверь и провела в комнату, куда затем вошел Распутин, которого я раньше никогда не видела. Он сразу же сказал, что я должна раздеться. Когда я выполнила его желание и последовала в соседнюю комнату, он едва выслушал мою просьбу, то и дело поглаживая мое лицо и грудь, и потребовал, чтобы я его поцеловала. Затем он написал какую-то записку, но мне ее не отдал, а сказал, чтобы я пришла на следующий день"".

"3 декабря: сегодня к Распутину впервые пришла госпожа Лейкарт, чтобы попросить за своего мужа. Распутин предложил, чтобы она его поцеловала, но она отказалась и ушла. Затем пришла любовница сенатора Мамонтова; Распутин попросил ее вернуться в час ночи".

"29 января: к Распутину заходила жена полковника Татаринова и потом рассказывала сыщикам, что старец в ее присутствии обнимал и целовал молодую девушку; это было ей настолько неприятно, что она решила никогда больше не приходить к нему".

"18 января: греческая подданная Каравиа тщетно требовала, чтобы ее с дочерью пропустили к Распутину. Возвращаясь, обе дамы разразились потоком ругательств, называли его проклятым мужиком и рассказали, что были свидетельницами того, как Распутин появился в "Вилле Роде" в одной только рубашке и учинил там огромный скандал. Они говорили также и о том, что в Царском Селе появился молодой человек, который скоро превзойдет Распутина".

"30 января: к Распутину приходил священник церкви на Люблянке в сопровождении неизвестного. Священник ходатайствовал о чем-то как раз за этого незнакомца и просил Распутина лично посетить министра внутренних дел и сенатора Белецкого. Но Распутин отказался и лишь составил письмо. Уходя, священник посмеялся над Распутиным, так как тот едва умеет держать перо".

"5 февраля: после того как София Каравиа покинула квартиру Распутина, она рассказала агентам: "У него плохое настроение несмотря на то, что он провел крупную сделку". Он уладил какие-то дела у банкира Рубинштейна, и тот заплатил ему за это пятьдесят тысяч рублей, и самой Каравиа Распутин обещал ходатайство перед министром Шаховским".

"7 февраля: сегодня у Распутина был купец Поперманн и, едва войдя, спросил, что случилось с чудесным старцем? А живущий на той же площадке Нейштейн поинтересовался, правда ли, что на вокзале Распутина избил какой-то офицер".

* * *

Счастливым событием для агентов было прибытие посыльного из Царского Села или из какого-либо министерства, или из банка. Его задерживали на площадке, едва тот успевал позвонить. Они серьезно и настойчиво расспрашивали его, откуда он пришел, кто его послал, в котором часу покинул дом и с каким поручением. В швейцарской агенты осторожно вскрывали конверт с прошением и заносили его содержание в свои блокноты, после чего письмо снова тщательно заклеивалось и посыльный мог, наконец, звонить в дверь квартиры Распутина. Когда, выполнив поручение, посыльный вновь появлялся на лестнице, его опять окружали, спускались с ним по лестнице, сопровождали через двор до выхода на улицу и допытывались, кто его принимал в квартире и кто взял у него письмо. Если это был сам Распутин, сыщики обязательно осведомлялись о выражении его лица при чтении, старались узнать, что он сказал и были ли в комнате другие люди. Если же у посыльного был при себе письменный ответ, его немедленно вскрывали в швейцарской и только потом отдавали назад.

Посыльные государственной почты сами знали свои обязанности, так как им было приказано начальством вскрывать в швейцарской предназначенные для Распутина письма и телеграммы. То же вменялось и собственным его слугам. Когда хозяйки посылали их с каким-нибудь заданием, посыльные на несколько минут задерживались внизу и рассказывали полицейским агентам, о чем идет речь. Если они должны были отнести на почту письмо или телеграмму, то прежде всего отдавали написанное шпикам, которые немедленно снимали копию. Их блокноты были наполнены сообщениями о корреспонденции Распутина. С особой педантичностью регистрировались странные телеграммы Распутина, полные то библейского пафоса, то сухой деловитости: